[АХ~]

Название: Пирожок с тыквой
Автор: Торт-оборотень
Размер: драббл?
Пейринг/Персонажи: Натс, Сникерс, мельком Твиксы, Несквик и Скиттлз, Дирол - по телефону
Категория: джен
Жанр: хоррор, стеб, стихи, почти пирожки
Рейтинг: PG-13 за очень бредовую идею
Краткое содержание: Натс пришел домой, а там ужас что!
Примечание/Предупреждения: ужас что!

Я шел домой, устав до черта.
Вполз очень тихо в коридор,
А в коридоре — свечи, тыквы
И лужа крови на полу О_о

— Ахда, ахда, спасибо, Сникерс,
Отличный Хэллоуин, отпад, —
Сказал устало в темноту я,
Но промолчала темнота.

Я кеды снял, зевнул три раза,
И стало мне не по себе:
Ведь человек пугал-старался,
А я так храбро спать хочу=(

Тогда добавил я погромче:
— Вот жуть, приятель! Что за хрень
Тут в коридоре умирает?
Надеюсь, с белками все ок?

Но — тишина. Не слышно белок...
... Не слышно белок! Я рванул
На кухню! В спальню! Что за дьявол —
Повсюду тыквы, моар тыкв!

Вдруг что-то заскребло по ванной!
Я снял очки, протер, надел,
Взял в кухне нож, а в спальне — биту
И дверку распахнул с ноги...

А там... Вся ванная в разводах!
Из раковины — кровь ручьем!
И в душевой кабине Сникерс
Лежит лицом в ошметках тыкв...

С ним рядом нож, напильник, лобзик —
Он явно был в процессе, но
Уж очень странно рукоятка
Торчала из его спины.

— Эй, это не смешно, дружище... —
Я съехал рядом по стене,
Я за плечо его схватился,
Я начал в "скорую" звонить,

— Дирол на связи, снова Сникерс? —
Уныло выдал телефон.
— Нет, Натс, у нас тут жесть и тыквы,
И нож в спине, и все в крови!

Я излагал столь конспективно,
Что побледнел наверняка,
Когда Дирол ответил тихо:
— А нож-то — кухонный, ведь так?

— Да, с темно-синей рукояткой!
— И, вроде с изолентой, да?
Я телефон рукой дрожащей
Чуть в ванную не уронил...

— Я не разглядывал, мне было,
Увы, слегка не до того.
— Ты, кстати, на балкон совался?
Сходи, там есть еще сюрприз.

Потом Дирол расхохотался,
Ну, как в плохом боевике,
И в коридоре кто-то начал
К нам красться, шаркать и сопеть.

— Подите нахер! — громко-громко
Ответил я, уже решив,
Что если кто дойдет до ванной,
То тут же я сойду с ума,

И станет всем неинтересно
Меня ножами убивать.
Неумолимо дверь скрипела...
И тут случился крах всему.

— Ну ни фига себе — повелся! —
Заголосил с порога Скиттлз,
А рядом Несквик был и Твиксы,
Все в простынях и все в крови.

А Сникерс... Сами догадались?
Он ржал как конь, как два коня,
И громче, разве что, Дирол был,
Который нам перезвонил.

С тех пор я этот чертов праздник
Возненавидел всей душой
Но в этот раз купил топорик —
Да, бутафорский. Для спины.

Я взял свинячьей много крови,
Припас искусственных мозгов...
А через час вернется Сникерс.
Я жду его к себе домой~

@темы: Сникерс, Натс, Джен, Стихи

---

[АХ~]

Вне феста, под впечатлением от арта.

Пишет  morrodel:

Итак, Золушка продолбала полночь, всёпропало.

POV Рафомыши

Окончен бал. И снова неудача.
Сижу на тыкве, думаю, грущу.
А эта, блин, дымит, едва не плачет…
Я как её до дома дотащу?!

Карета – тыква, лошади, блин - мыши,
А туфли были рюмками с утра.
Хоть не разбила, ведь нигде не сыщешь
Таких, вместимостью по полведра.

Да, принц – козёл, не обратил вниманья,
Хоть не заметить было тяжело
Вот эту стоеросовую маню
С щетиною на всё еб..эээ…мда, лицо.

А мне теперь сидеть и многадумать,
Как это чудо в замок возвращать.
Мы там должны бы быть уже под утро…
Не едет тыква, эхо отвечает: «…мать…»

До замка ещё много километров
По буеракам и лесам. Пешком.
А ведь предупреждали ж про карету!
И что мне делать, раз такой облом?

Сижу, грущу. Ну как я её брошу?
Ведь мне такого совесть фея не простит.
Хм… если укусить её за *опу –
Она под утро к замку прибежит?

@темы: Джен, Рафаэлло, Стихи, Марс

---

[АХ~]

Название: Тили-тили-бом
Автор: Торт-оборотень
Размер: мини, 2666 слов
Пейринг/Персонажи: Милки, Рафаэлло, упоминается Киндер
Категория: джен, преслэш
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Милки хочет завести хоть одного настоящего друга
Примечание/Предупреждения:
1.

спойлер

смерть персонажа;
2. в тексте используется строчки из "Космической сказки" и этой колыбельной (прочтение тоже желательно под нее):


— Окрашен космос в черный цвет, — негромко напевал Милки себе под нос, перешагивая через кучи палого листья. В этом парке убирали их нечасто, а на зиму и вовсе оставляли здесь: греть землю от снега, как говорил старый сторож. — Поскольку атмосферы нет…
Милки ненадолго прервался, вглядываясь вдаль. Парк был почти пустым: кроме него здесь в такое время, промозглый от сизого тумана осенний день, не бродил никто. Ему было уютно в одиночестве — можно было спокойно петь эту глупую детскую песенку, не стесняясь шумных знакомых.
Он обещал собрать осенние листья для украшения дома в честь Дня Всех Святых, и в одной руке у него уже была растрепанный желтый букет. Изредка попадались и едва зеленоватые, и красные — последние нравились Милки больше всего.
Он наклонился, чтобы подобрать попавший под ноги липовый листочек темно-багряного цвета, и снова начал:
— Окрашен космос в черный цвет, — голос почему-то немного подрагивал, от холода или от усталости. Милки бродил тут уже не меньше пары часов, но домой уходить не хотелось. Тем более, вот там, за узенькими дорожками, что-то призывно-ярко краснело на голых ветвях — наверняка листья, именно такие, как нужно. Милки поспешил вперед, сам не замечая, как ускоряет шаг. Почему-то парк, казавшийся таким тихим и уютным мгновения назад, понемногу холодел, и все больше сгущался сероватый туман у него ног. Даже петь уже не хотелось. Милки улыбнулся — сам для себя, чтобы приободриться. Он часто улыбался, даже когда ему было совсем плохо. В такие моменты он представлял, что у него есть друг, который переживает с ним все невзгоды и неудачи. Его улыбка обязательно бы порадовала и поддержала, поэтому Милки даже иногда говорил с ним вслух, чтобы тот не слишком скучал.
Листьев на том дереве не оказалось — ни красных, ни желтых.
То, что принял за них, на самом деле было алой лентой, причудливо завязанной на несколько бантов. Яркая, новенькая, ни капли не выцветшая и не потемневшая, она смотрелась необычно и сразу привлекала взгляд. Милки, подумав несколько секунд, осторожно положил собранные листья на землю и подошел к ветке. Она была старая, широкая и очень крепкая; висела так высоко, что Милки только с пятой попытки сумел подпрыгнуть, чтобы ухватиться за трепещущий на ветру кончик ленты. Дальше оказалось совсем просто: лента развязывалась легко и будто сама стелилась ему в руки. Не прошло и нескольких секунд, прежде чем она, все такая же яркая, не потертая, очутилась у него в руках.
Милки обрадованно улыбнулся, поглаживая ее ладонью:
— Теперь ты не замерзнешь и не промокнешь от дождя, — доверительно пробормотал он, склонившись совсем близко к собственной ладони, сжимающей ленту. Та, конечно же, не ответила, и Милки сам рассмеялся — надо же, как глупо он себя все-таки иногда ведет. Разговаривать с лентой, придумает ведь.
— Я украшу тобой самую красивую тыкву, — пообещал он и, вновь прибавив шагу, поспешил домой, забыв даже про брошенные у дерева листья. На душе вдруг стало так светло и радостно, что не терпелось поделиться этой радостью с остальными.
Если бы, конечно, было с кем.

Брат еще не вернулся с работы — в последнее время он там пропадал целыми днями и ночами, и Милки боялся лишний раз отвлекать его ради своих глупостей. Бормоча себе под нос всякую чепуху, он проскользнул к себе в комнату, разматывая по пути любимый темно-синий шарф.
В комнате было темно и почему-то холодно — наверное, забыл закрыть окно, уходя из дому. Милки включил свет и подошел к подоконнику, всматриваясь в темный сад. Луну закрывали густые облака, а уличный фонарь отчего-то погас. Смотреть долго в ночную пустоту стало неуютно, и Милки прикрыл окно, задернул шторы.
— А сейчас я вырежу листочки, — вслух произнес он, садясь за стол и вытаскивая из ящика стола стопку цветной бумаги и ножницы.
Много-много желтых листов, оранжевые, зеленые и, конечно же, красные. Их он вырезал с особой тщательностью, стараясь не испортить такую красивую бумагу, размышляя, как он их лучше развесить над дверью и над окнами.
— Тили-тили-бом, закрой глаза скорее, — Милки не мог удержаться и не запеть очередную дурацкую песенку. — Кто-то ходит за окном и стучится в двери…
Несколько листов желтого цвета он оставил для звездочек, которыми обязательно нужно будет украсить прихожую, а из обрезков он сделает яркие гирлянды-цепочки. Представив, как это будет смотреться, Милки вновь улыбнулся и заработал ножницами еще быстрее. Брат наверняка порадуется, когда увидит все это.
— Тили-тили-бом, кричит ночная птица, — Милки вырезал новый листочек и отложил его в сторону. Красную ленту, которую он сегодня нашел в парке, Милки повязал над окном, на край карниза, красивым бантом. Она была очень длинная, и концы свисали, а ветер, пробивающийся из-за неплотно закрытого окна, завивал их в забавные узоры. — Он уже пробрался в дом, к тем, кому не спится…
Еще один листок, новый изгиб ленты над окном.
Ветер.
Ярко-красный кленовый лист.
Ветер, ветер, ветер…
— Тили-тили-бом, — этот тихий голос словно бы влетел в комнату с порывом ветра, поддернул ленту, поднял в воздух аккуратно сложенные на краю стола листы. — Тили-тили-бом...
Милки сам не заметил, как очутился на ногах. Он сжимал ножницы и ярко-красный лист бумаги и боялся лишний раз выдохнуть, чтобы не потревожить… никого.
— Ты слышишь, кто-то рядом, — Милки подхватил песню дрожащим голосом, неотрывно глядя в окно. Он не слышал собственного голоса, не видел своего отражения в стекле, но знал, что от него ждут продолжения песенки. — Притаился за углом и пронзает взглядом…
Это было неправдой. За углом никто не таился, Милки это чудесно видел.
Потому что призрачно-белая тень уже стояла за окном, а в ее руках трепыхалась на ветру ярко-алая лента.

Ночью Милки не спал.
Брату он ничего не сказал, тревожить его такими глупостями не хотелось вовсе.
— Мне привиделось, — как молитву, твердил он шепотом всю ночь, укрывшись с головой одеялом и прижимая к себе огромного плюшевого кролика. — Такого не бывает, а даже если бывает — ничего плохого он мне не сделает. Он добрый, я верю, обязательно добрый и хороший.
На этом моменте Милки обычно немного успокаивался и, как всегда, обращался к своему воображаемому другу:
— Ты ведь согласен со мной? Правда?
Друг ему никогда не отвечал — Милки знал и объяснял это его молчаливостью. Так было всегда, и Милки, глубоко вздохнув, прижал поближе кролика, пытаясь закрыть глаза, но широко распахнул их в следующую же секунду.
Чужое дыхание раздавалось совсем рядом.
— Не бойся, — голос был тем же, что и вечером у окна — тихим, очень мягким и каким-то… неземным. Милки впервые за день почувствовал настоящую панику, не сравнимую ни с чем до этого момента. — Я рядом.
— К… кто… ты? — выдавил Милки, стискивая пальцы в кулаки до боли. — З-зачем?
— Ты сам меня позвал, — светлая тень выскользнула из-за угла и подошла ближе к кровати. Теперь его даже можно было рассмотреть — немногим старше Милки, светловолосый, белый, как свежее молоко или снег у крыльца, отливающий пепельным серебром, напоминающим полную луну. Он чем-то неуловимо походил на Милки — мягкими ли чертами лица, тихим голосом, улыбкой или чуть вьющимися волосами. Может быть, из-за этого, а, может быть, он правда не собирался причинять никому зла, но Милки осмелел. Сбросил с себя одеяло и, не отпуская кролика, сел на кровати.
— Меня зовут Милки, — наконец, проговорил он, не отрывая взгляда от светлого силуэта. Тот бродил — или парил? — около стола и с интересом рассматривал вырезанные кленовые листья. — Тебе… одиноко?
Милки сам не знал, откуда на ум пришла эта мысль, но он почему-то был уверен, что так оно и есть. Вряд ли у этой призрачной тени есть друзья — пусть даже и воображаемые.
Хотя друзей и у самого Милки нет.
— Очень, — голос у призрака звенел и перекатывался по комнате странными волнами.
Если бы Милки был художником или умел красиво говорить, он сказал бы, что голос этот висит в воздухе запахом снега с горных вершин или звуком далеких звезд, но Милки не умел. Поэтому он сполз с кровати и сделал осторожный шаг вперед, не зная, что делать, если призрак обернется.
— Как тебя зовут? — Милки перешел на шепот. Не хватало еще, чтобы сюда пришел брат. Он бы не понял этого, начал бы кричать или вовсе пытался бы напасть. Незачем, незачем.
— Рафаэлло, — он едва обернулся. Имя ему подходило чудесно, такое же звеняще-нежное, обволакивающе-мягкое, как перистые облака или густой туман. Или как сладкая сливочная масса, которую они иногда готовили с братом. — Милки, — повторил он, будто пробуя имя на вкус. Милки почему-то захотелось сделать так же.
— Это была твоя ленточка? — не выдержал Милки, кивнул на карниз, на котором та все еще болталась. — Мне, наверное, не нужно было ее забирать?
— Я видел тебя иногда, — невпопад ответил Рафаэлло. Он отошел — или все-таки отплыл? — от стола и теперь стоял, повернувшись к Милки лицом. Глаза у него были необычные. Милки не мог сказать, что в них отражалось и как они выглядели, но точно знал, что смотреть в них долго он не сможет. — В парке. Спасибо, — он улыбнулся вновь. Светло и ласково. Так Милки давно никто не улыбался — разве что он сам себе.
— Не за что, — Милки смутился и опустил голову. Он стоял босиком на паркетном полу, а Рафаэлло продолжал смотреть на него и улыбаться.
— Поиграешь со мной? — предложил он. Это звучало так по-доброму и по-дружески, что Милки ни на секунду не усомнился. — Ты ведь знаешь песни?
— Знаю, — с готовностью откликнулся Милки и сел обратно на кровать. — Садись. Ты ведь слышал ту песенку в парке?
Рафаэлло немного недоверчиво на него покосился, а потом все-таки устроился рядом и кивнул.
— Окрашен космос в черный цвет, поскольку атмосферы нет, — не слишком уверенно повторил он. В его исполнении песня приобретала странный оттенок — Милки как будто почувствовал всю глубину и пустоту космоса. Как будто простенькие фосфоресцирующие звездочки, которые висели на противоположной стене, вдруг засияли настоящими цветами гигантских раскаленных шаров. Как будто темно-синие обои стали настоящим космосом — огромным, чужим и безграничным. И это почему-то пугало и манило одновременно.
— Ни ночи нет, ни дня, — закончил Милки и бросил короткий взгляд на Рафаэлло.
Рафаэлло улыбнулся в ответ и запел снова.

Утра Рафаэлло не дождался. На рассвете, когда слабый свет стал пробиваться сквозь шторы, он исчез, рассеялся вместе с клочьями тумана. Милки после этого не спал; весь день ходил по дому, словно неприкаянный, не рискуя даже выйти наружу.
— Ничего не случилось, — вслух уговаривал он себя. — Все хорошо. Рафаэлло придет вечером.
Он сам не понял, почему ждет его возвращения, подумать ведь только, призрака. Но Милки не чувствовал от него никакой вражды — только искреннее желание подружиться.
В дружбе нет ничего плохого — Милки и сам бы не отказался иметь друзей, кого-то, с кем можно поговорить, кроме, конечно, брата. Но брат иногда вовсе не понимал его, например, ему всегда было скучно говорить о звездах. Да и тревожить его лишний раз Милки не хотел — он отлично знал, насколько тот все-таки устает на своей постоянной работе.
А воображаемый друг никогда с ним не разговаривал.
Готовить Милки толком никогда не умел, но очень часто приходилось. К ним могли заглянуть какие-то дети или даже кто-нибудь из знакомых, или старая тетушка-соседка, а Милки хотел, чтобы их с братом не считали какими-нибудь негостеприимными скрягами. Но у них не так часто бывали гости, кроме странных знакомых брата. Их тыквенной кашей Милки бы кормить не стал — он знал, что брат не станет общаться с плохими людьми, но боялся он их больше, чем Рафаэлло.
— Поскорее бы вечер, — снова произнес Милки, обращаясь сам к себе, и поднял на стол большую тыкву. До прихода брата он хотел сделать тыквенную кашу, а после — закончить гирлянды.
Свет он на кухне не включал. Вдруг так вечер придет быстрее.
Да и не только вечер.

Рафаэлло действительно ближе к ночи, когда окончательно стемнело. Брат сегодня на ночь остался на работе, и Милки долго жался под одеялом, ожидая хоть чего-нибудь.
— Здравствуй, — голос Рафаэлло прозвучал привычнее, чем впервые, но все так же странно.
— А тебе не нравится появляться днем? — спросил Милки, вновь садясь на кровати и пододвигаясь, ожидая, когда тот устроится рядом. Их заливал лунный свет, и Рафаэлло был почти невидимым в нем, только едва улавливались очертания его рук.
— Ночью лучше, — откликнулся Рафаэлло, прервавшись. Ладонь его повисла в воздухе — как раз рядом с носом Милки. Он всмотрелся в нее — молочно-белая просвечивающая кожа и слабое мерцание, вблизи совсем тусклое. — Днем ведь ты меня даже не заметишь.
Милки согласно кивнул, не решившись спорить. Он чувствовал чужое присутствие, но различить призрака на ярком свету было бы, наверное, нелегко.
Какое-то время они сидели в молчании, только Рафаэлло продолжал легко водить рукой из стороны в сторону, как маятник. Милки наблюдал за этим почти завороженно — зрелище было захватывающе красивым.
— Скажи, — вдруг спросил Рафаэлло, не поворачивая головы. Взгляд его был устремлен на ленту, которую Милки так и не снял. — Ты можешь выполнить мою просьбу?
— Какую? — Милки подтянул край одеяла и зябко закутался. В комнате вдруг словно стало на несколько градусов холоднее — или ему показалось? — Сделать что-то? Помочь?
— Скоро закончится ночь, — мягко произнес Рафаэлло, глядя на него. Его голос гулко отдавался где-то у Милки в груди, перетряхивал внутренности. — Грань сейчас истончилась, растаяла, но скоро снова вырастет. Может быть, ты… — рука его, невесомая и неощутимая, легла Милки на плечо, слегка погладила его по затылку.
Тот почувствовал, как спину пронизывает нечеловеческий холод, но страха не было. Он доверял Рафаэлло — Милки и сам не знал, почему, но он все так же твердо верил в то, что ничего плохого с ним не произойдет.
— Я хочу дружить с тобой, — Рафаэлло протянул к нему вторую руку в каком-то подобии объятия. — Милки… Пожалуйста.
— Я тебя не понимаю, — тихо пробормотал Милки, не рискуя поднять взгляд и зажмурившись на всякий случай.
— Это простой обряд, — успокаивающе произнес Рафаэлло и попытался погладить его по спине. — Заверим нашу дружбу. Ничего плохого не случится, не бойся.
Милки читал много книг в школе, о том, что нельзя говорить с незнакомцами или гулять под солнцем без шляпы. Но он совсем не знал, что за обряды существуют для заверения дружбы с призраками.
Но он должен помочь.
Рафаэлло станет его первым и настоящим другом.
— Я… что надо сделать? — он не понял, как произнес эти слова. Словно бы что-то заставляло его произносить эти слова — выскальзывали изо рта они сами, легко и правильно ложились на язык.
— Идем, — Рафаэлло встал, попытался взять Милки за руку, но та прошла сквозь нее. Внимания на это он не обратил — поспешил к двери, остановился там, дожидаясь, пока Милки закончит торопливо одеваться.
— Не забудь куртку, — подсказал Рафаэлло, зависнув у порога. Милки подчинился, снял с полки шарф, обматывая его несколько раз вокруг шеи. Ноги сами его вели — как будто Рафаэлло был заклинателем змей, Милки однажды видел такого в цирке, а он сам — послушным ужом у него в руках.
До парка они почти бежали. Милки не знал, почему они идут туда, но спрашивать боялся. Он упал несколько раз по дороге, но каждый раз тут же поднимался, даже забывая отряхнуть штаны. Туман вокруг них сгущался все сильнее — темнота осенней ночи собиралась со всех сторон. До рассвета было еще далеко, и силуэт Рафаэлло вновь терялся, расплывался в этом тумане нечетким серым маревом.
— Стой! — Милки, наконец, остановился, пытаясь восстановить дыхание. — Погоди... немного.
— Мы уже пришли, — в улыбке Рафаэлло читалась прежняя мягкость, но какая-то странная, как будто смешанная с безумием. — Вот дерево… видишь?
Милки оглянулся — они стояли возле того старого клена, на котором он тогда нашел ленту. Вот та же ветка — крепкая, старая, способная выдержать…
Выдержать.
Осознание вспыхнуло в голове искрой.
— Ты же не… — у Милки в горле пересохло, а язык едва ворочался. Рафаэлло не может. Нет. Никогда.
— Все будет хорошо, — чужая рука вновь скользнула по затылку Милки, а ветер поддел кончики его темно-синего шарфа. — Смотри, все так просто… Ты ведь поможешь мне? Не оставишь в одиночестве? Будешь со мной дружить? Всегда? Правда ведь?!
Шарф уже оплетался, как безумная змея, вокруг ветки. Милки сам не понял, в какой момент его ноги оторвались от земли, а воздуха стало отчаянно не хватать. Перед глазами все чернело, даже сизый туман темнел, расплывался, и вскоре не было ничего — ни старого темного парка, ни месяца где-то за облаками, ни Рафаэлло.
Окрашен космос в черный цвет…

Киндер подобрал с земли красивый изогнутый корень и глянул на часы. До обеда оставалось всего-ничего, нужно было поскорее расправиться со всем идти домой. Сегодня наверняка к нему должны были зайти друзья, одеться в костюмы, а потом они собирались походить по соседским домам, пугая и выпрашивая сладости.
Вдруг он прищурился — вдали на ветке висело что-то темно-синее, так странно смотрящееся тут. Он сам не знал, что его заставило подойти ближе и рассмотреть длинный теплый шарф, обвязанный вокруг ветки. Немного подумав, он медленно протянул руку вверх и, распутав его, сжал в руке, задумчиво поглядывая на него.
— Киндер, эй! — кто-то окликнул его, и он машинально бросил шарф в портфель. Если бы его позже спросили, вряд ли бы он вспомнил, как это сделал.
— Окрашен космос в черный цвет…
Киндер резко оглянулся, но за спиной у него никого не было.
Наверное, показалось.
Тили-тили-бом.

@темы: Джен, Рафаэлло, Фики, Милки Вэй, Слэш

---

[АХ~]

Название: Кролепокалипсис
Автор: Торт-оборотень
Форма: арт
Персонажи: Несквик, Тик-Так, Дирол, хищная зомбокролота
Категория: джен
Жанр: экшен, хоррор
Рейтинг: PG-13
Примечание: " — Ну что, док, ты по-прежнему считаешь их плодом моего больного сознания, или прокушенная рука является достаточным аргументом?"
Предупреждения: кролота - это не мейнстрим, кролота - это классика.

@темы: Джен, Несквик, Арты, Дирол, Тик Так

---

[АХ~]

Название: Drama Queen
Автор: Торт-оборотень
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Марс
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: Марс обдолбался [2] Кроссдрессинг! Своеобразное продолжение "Тыковки мягкой и гнущейся" и обсуждения той гифки в комментариях

смотреть

@темы: Джен, Арты, Марс

---

[АХ~]

Название: Изнанка
Автор: Торт-оборотень
Бета: нету
Размер: миди, около 4800 слов
Пейринг/Персонажи: Ронднуар, Роше, Рафаэлло, Марс, Натс, Сникерс намек на РошеРаф, РондоМарс
Категория: джен, преслэш
Жанр: мистика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ронд случайно попадает в день Хэллоуина на другую сторону мира – изнанку.
Примечание/Предупреждения: ООС, мат, беглая вычитка. Ронд старше Роше на два года в этом тексте. Джен и намек на пейринги.
Автор написал не совсем о Хэллоуине, а об особенности Самайна его предка. Самайн – праздник, в который границы между внешним и потусторонним миром становятся особенно тонкими, позволяя духам свободно перемещаться из одного в другой.

На улицах висели магазинные вывески, украшенные рожицами-тыквами. Всюду были развешаны бумажные фонарики. Витрины: магазинов, кафе, забегаловок - были украшены всевозможными сладостями, манящими прохожих. Одно кафе организовало вечер Хэллоуина – гостей встречали выряженные в разнообразную нечисть официанты. Ронд поежился. Когда-то мать на Хэллоуин вырядила его в костюм Красной Шапочки, а брата всего лишь Волком. Конечно, ведь она всегда хотела, чтобы он родился девочкой. С тех пор Ронд ненавидел Хэллоуин. Он себя чувствовал полным придурком, облачаясь в очередной костюм. Идти и выклянчивать сладости, как прочие дети, всякий раз отказывался, но мать упрямо отправляла его вместе с Роше. Тот, в отличие от брата, праздники обожал: с удовольствием напяливал новый костюм и спешил стучать в чужую дверь.
Ронд стал терпимее относиться к глупому празднику, когда они встретили Рафа. Лет восемь назад, они постучали в дверь ангела. Ронд считал, что если они и существуют, то выглядят именно как Рафаэлло. От него приятно пахло шоколадом, и сладости, какими он угостил, словно таяли во рту. С тех пор они часто навещали нового друга. Раф оказался знакомым родителей и те разрешили бывать братьям у него в гостях, если тот был не занят. Он был слишком добрым и заботливым, нежным и таинственным. Рафаэлло и сейчас, спустя восемь лет, казался ангелом. Он всегда был рад поболтать с братьями или выпить чаю, рассказать какие-нибудь интересные и таинственные истории. Слушать его ровный мягкий голос было в удовольствие. Раф рассказывал истории так, будто это были сказки, но Ронд почему-то чувствовал в них долю правды, будто действительно существовал тот другой мир с мифическими чудовищами, магами и чудесами. В этот Хэллоуин они втроем вырезали рожицы тыквам и ели вкусное тыквенное варение , а когда Роше уснул, нагло устроившись головой на коленях Рафа, Ронд спросил о реальности историй.
- Это всего лишь мифы, – Рафаэлло мило улыбнулся.
- Тогда почему ты часто повторяешь, чтобы мы не ходили к тебе через парк? Так было бы быстрее, – упрямо поинтересовался Ронд, с ревностью наблюдая, как Рафаэлло осторожно положил руку на плечо Роше, боясь разбудить.
- Потому что нечего детям шляться ночами по парку. Мало ли какие маньяки там водятся, – уже серьезно добавил Раф.
- Я не ребенок! Мне уже шестнадцать, – гордо заявил Ронд. Раф прижал палец к губам, жестом указывая перейти на шепот.
- Взрослым ты станешь только тогда, когда достигнешь совершеннолетия, – спокойно ответил Раф. – Думаю тебе лучше позвонить домой, чтобы родители вас забрали.
- Нет, мы ночуем у тебя. Мы их уже предупредили, и они были не против – отказался Ронд.
- Раз они не против - оставайтесь, – кивнул Раф. Он посмотрел на настенные часы. – В таком случае пора ложится спать. Иди, умывайся.
Когда Ронд вышел из ванной комнаты, Роше уже переоделся в пижаму и забрался в кровать. Ронд видел, как брата тянуло к Рафу, ревновал их обоих. Братья даже однажды подрались из-за Рафаэлло. Тогда Ронд хитростью выпросил поцелуй на ночь, а в школе, не выдержав его подколов, Роше разбил ему нос. После этого Раф на подобные просьбы никак не отвечал, винил себя в случившемся.
Рафаэлло пожелал им спокойной ночи и ушел, прикрыв дверь за собой.
Ронд проснулся посреди ночи, хотелось пить. Он замер на середине лестницы, когда услышал голоса, доносившиеся с кухни.
- Не кури здесь, – строго заметил Раф. Ронд был уверен, что он недовольно скривился, отмахиваясь от сизого дыма рукой.
- Раньше тебя это не напрягало, – хмыкнул ему в ответ чей-то чужой голос.
- Здесь дети, – коротко ответил Раф.
- Когда ты успел обзавестись потомством? – собеседник удивился.
- Они не мои, а Ферреро. Я тебе о них рассказывал, – объяснил терпеливо Раф.
- И долго ты еще будешь возиться с отпрысками Ферреро? – хмыкнул собеседник. – Тебе не надоело играть роль няньки?
- Перестань, они славные ребята – отозвался Раф. – Хотя их так и тянет куда-нибудь вляпаться. Я пару раз перехватывал их на подходе к границе.
- И поэтому тебе проще держать их тут? Присматривая?
- Да.
- Но они все равно с этим столкнуться, раз уж в их венах течет кровь Ферреро, – зевнул собеседник.
- Они узнают в свое время, а пока это им знать не обязательно, – ответил Раф. – Хватит обо мне. Скажи лучше, где ты пропадал четыре месяца? Я думал ты уже сдох.
- Тебе было одиноко без меня? Могу тебя навещать каждую ночь, – с усмешкой заметил собеседник и ойкнул. – Зачем было меня бить?
- Давай без твоих шуток, Марс – попросил его Раф.
- Охотился. И я тебе принес сувенир, – зашуршала куртка. – Держи.
- Что это? – спросил Раф.
- Талисман от злых сил, – объяснил некий Марс.
- От тебя что ли, – пошутил Раф.
- Нет, я через любые талисманы пройду – усмехнулся Марс в ответ. – Ладно, мне пора.
Ронд не стал слушать, что ему ответил Раф и осторожно вернулся в спальню. Наутро Раф вел себя как обычно, только в кухне витал легко уловимый запах сигарет.
Год спустя. Ронд торопливо шел через парк. Сегодня он вырядился в чеширского кота. Они поспорили с Роше, кто первый доберется до дома Рафа тот останется, а второй уйдет, сославшись на какие-нибудь возникшие дела. Ронд знал, что если пройти через парк, то не придется делать большой круг и он выиграет спор.
Освещенная аллейка осталась позади, Ронд свернул на протоптанную тропу. Почему-то другая аллейка никак не показывалась, это было странно, учитывая, что между ними было пятьсот метров. Лес вокруг становился все плотнее и мрачнее. Заухали совы, которые уже сто лет не водились в этих местах. Холодная роса мочила новые туфли. Ронд ускорил шаг, переходя на бег. Он упал, споткнувшись о какую-то ветку, выругался, пытаясь отцепить плащ, зацепившийся за ветки деревьев. Его чувство тревоги завопило, как ненормальное, погоняя вперед. Он резко дернул за плащ, порвав его, и побежал. По лесу пронесся свирепый рык. Затрещали ветки. За Рондом бежало что-то большое, оно упрямо прорывалось сквозь лес, круша все на своем ходу. Ронд мысленно поблагодарил родителей, которые настояли, чтобы он занимался бегом, укрепляя здоровье. Если бы не это, он давно бы уже выдохся и упал, но к счастью Ронд мог побороться за свою жизнь. Зверюга рыча догоняла, Ронд не оборачивался, и без того знал, что Оно рядом и Оно - какая-то жуткая тварь. Подросток не заметил в темноте овраг и, кувыркаясь, слетел в него, сминая листья папоротника и мелкие кустарники. Он громко шлепнулся в небольшой холодный ручей, подскочил, оглянувшись – зверь напоминал помесь волка и медведя. Страшный, с горящими глазами, он осторожно спускался по склону оврага. Ронд попятился. Бежать бесполезно - он сбил дыхание, одежда намокла и тянула его к земле, покарябанное колено саднило. Он оглянулся и заметил небольшое углубление, в которое смог бы пролезть, а вот зверюга обязательно застряла бы, и рванул к нему. Ронд как можно плотнее прижался к задней стенке, подтягивая к груди ноги. Зверь бросился к нему, просовывая зубастую морду. Широкие плечи не пустили его пробраться дальше, он зло рычал, клацая зубами и брызгая слюной. Послышался выстрел и зверь отскочил, громко рыча, он бросился убегать. Где-то перед оврагом проехали на квадроцикле. Через пару минут все стихло. Ронд перевел дыхание, но выбираться не спешил. Он боялся уснуть, боялся новых шорохов, далекого рычания и воя, громкого уханья филинов. С наступлением утра все это стихло, лес перестал пугать. Ронд выбрался и пошел вдоль ручья. Через час он вышел из леса и оказался на окраине города.
«Я живой» – стучало в висках, пока он бежал до знакомых улиц. Он добрался до дома Рафа, перевел дыхание и принялся стучать в дверь. Ему никто не ответил. Звонок молчал, сколько бы раз на него Ронд не нажимал. Дверь внезапно открылась, Роше вышел выкидывать мусор, довольно улыбаясь. Ронд опешил, тот просто прошел мимо него, как будто не заметил.
- Эй, Роше! Ты победил только потому, что я заблудился в лесу! – зло бросил ему Ронд. Роше ничего не ответил, выбросил мусор в контейнер и пошел обратно, не взглянув на Ронда. Он успел заскочить в дом, прежде, чем дверь закрылась. Роше прошел в кухню.
- Выкинул мусор? – ласково спросил Раф, наливая им обоим чая.
- Да. Давай, как позавтракаем, я помогу тебе с уборкой? – спросил Роше, присаживаясь за стол.
- Эй?! Что за прикол? Раф, не смешно уже! – позвал их Ронд. Никто ему не ответил. – Это какое-то наказание? Вы типа меня не видите?
- Хорошо. Странно, что Ронд вчера не пришел, обычно вы оба являетесь, – заметил Раф, помешивая ложечкой душистый чай.
- У него дела возникли. Хотя странно, что он даже не сообщил, когда домой вернулся – вид у Роше был озадаченный. Ронд взбесился и подошел к брату, пытаясь схватить его за плечо. Но рука прошла мимо, и он с трудом удержался на ногах.
- Позвони ему, пускай приходит в гости, сладостей много после Хэллоуина осталось, – предложил Раф.
- Сейчас, – Роше вытащил из кармана мобильник и набрал номер брата. Ронд не услышал мелодии звонка, телефон упрямо молчал.
- Может спит? – предположил Раф, когда Роше убрал телефон, отправив сообщение.
- Наверное, я оставил ему сообщение, как проснется, придет к нам – ответил Роше. Ронд позвонил сам, но телефон Роше молчал, сообщения вовсе не уходили.
- Что за чертовщина? – не понял Ронд, еще раз попробовав коснуться брата, рука снова прошла насквозь, словно через воздух, а не тело человека. К Рафу он так же не смог прикоснуться. Он направился к зеркалу, заглянул и не увидел своего отражения.
- Видимо, я мертв – сделал вывод Ронд, выбираясь через открытое окно. Как ни странно через стены он проходить не мог и чуть не разбил нос, когда попытался.
Он бесцельно бродил по улицам, проходя сквозь натыкающихся на него людей. Никто Ронда не видел и не чувствовал, будто его и не было вовсе. Да его и не было, наверное. В том чертовом лесу он все-таки умер, и был разодран клыками злобной твари, а сейчас шатался неприкаянным духом. Даже родственник его не видел и не ощущал, хотя он-то как раз должен был, но все было бесполезно. Роше с обеспокоенным видом обзванивал знакомых Ронда, родители как раз улетели отдыхать и, судя по сосредоточенному лицу брата, он так и не смог им сказать об исчезновении. Близился вечер, очень хотелось есть, живот бурчал не переставая.
Ронд устало присел на капот черного Porsche, его все равно никто не видел, а посидеть вот так на чужой дорогой машинке, безнаказанно, не каждый день получается. Когда хозяин вернется, Ронд встанет и уйдет, он не хотел проверять задавит ли призрака машина. Умирать еще раз не хотелось, одного раза ему хватило. Его раздумья прервал щелчок снимающегося предохранителя и упершийся в затылок ствол.
- Если не уберешь свою задницу с капота моей машины, мозги вышибу – зло пообещали позади. Ронд послушно слез, осторожно оглядываясь. Мужчина, хмыкнув, убрал пистолет и направился к задней дверце машины. Голос был какой-то знакомый, да и выглядел этот мужик совсем как на фотке, которую он случайно нашел у Рафа в книге. Ронд рванул к машине мешая выехать.
- Ты ебнулся? – зло бросил хозяин, едва не успев нажать на газ.
- Ты меня видишь? – оживился Ронд.
- Вижу, и с удовольствием перееду, если не уберешься с дороги – пообещал тот.
- Ты же Марс, да? Ты друг Рафаэлло, – Ронд не собирался терять последнею ниточку, которая бы ему объяснила, что, черт побери, произошло. – Ты можешь объяснить, почему меня никто не видит?
- Так ты один из сопляков Ферреро? – с издевкой поинтересовался Марс, жестом показывая, что Ронд может сесть в машину.
- Ронднуар Ферреро, – деловито поправил его Ронд, усаживаясь. – Так что случилось, я мертв? Тогда ты тоже?
- Призраки не водят тачки, малыш, – зло оскалился Марс, и машина рванула с места.
- Тогда что все это значит? Я могу коснуться тебя, и ты меня видишь, другие же нет. Осторожно, там автобус! – заорал Ронд, когда машина на скорости пронеслась сквозь автобус и поехала дальше.
- Это другой мир, малыш. То, что существует в этом мире, не может соприкасаться с тем, что живет в другом мире, – объяснил Марс, не скрывая своего веселья. - Как ты вообще попал на изнанку?
- Но через стены Рафа я не прошел. Откуда мне знать, как я попал сюда? Я не понял, как это случилось. Потом на меня напала какая-то зверюга, я от нее бегал по всему лесу, пока в какую-то нору не забился. Она не смогла меня достать и ушла, услышав выстрелы. Потом я вышел в город и ни до кого достучаться не могу, – рассказал Ронд, смотря, как на спидометре скачет стрелка.
- Это потому, что у него стоит барьер. Вчера был Самайн, в этот день границы между двумя мирами становится тоньше, и люди могут попадать в другой мир - изнанку, как и в мир людей, могут попадать жители этого мира. Видимо ты как-то попал в брешь между мирами и оказался тут, – предположил Марс. Он остановил машину около старой многоэтажки. – Выходи.
- Я мало что понимаю, но я все еще живой? Как мне назад вернуться? Ты же ходил тогда к Рафу, – выпалил Ронд и осекся под взглядом Марса.
- Ты нас видел? Скорее всего, год назад, когда он вас двоих оставил у себя ночевать, – нехорошо усмехнулся Марс, забирая с задних сидений пакет с продуктами. – Пошли, что встал.
- И что с того, что видел? – насторожился Ронд, он выпрямил спину стараясь казаться выше, ему не нравилось, как Марс смотрел на него сверху вниз. – Вы не особо скрывались.
- Мог выйти поздороваться, – сдержав смешок, Марс открыл дверь квартиры, пропуская Ронда вперед.
- Мне не зачем вмешиваться в дела Рафа, – спокойно заметил Ронд, осматривая квартиру Марса, она радикально отличалась от чистой, ухоженной квартирки Рафа. На полу валялись грязные вещи, окровавленные бинты, слой пыли покрывал полочки, на столе стояла забитая окурками и пеплом пепельница. Видимо Марс бывал тут только чтобы отлеживаться и переночевать.
- Здесь немного не убрано, – поймав взгляд Ронда, сказал Марс, проходя на кухню, - Голоден?
- Немного. Так кто ты Рафу? Он сказал, что вы старые друзья – поинтересовался Ронд, присматривая место, куда можно было бы сесть.
- Мы напарники, типа стражей, охраняющих границы миров в этом городе, – ответил Марс, принимаясь за готовку, - В меню сегодня омлет.
- Значит, тебе не впервой отводить потерявшихся людей обратно? – оживился Ронд.
- Я никого не отвожу назад, те, кто попал в этот мир – умирают, попав в когти местным тварям, – Марс закурил.
- Но ведь не могут они все умирать? – настроение у Ронда заметно упало.
- Да есть те, кто выживают, но они тогда остаются здесь, привыкая к новой жизни, – пожал плечами Марс, снимая с огня сковороду и ставя на стол.
- И никто не просился назад? – не верил ему Ронд, озираясь в поисках вилки.
- Обычно сюда попадают суицидники или неудачники, которые потеряли все в том мире, и им нет резона возвращаться туда, где у них ничего и никого нет. А тут они обретают новую жизнь, охотясь на бешеных монстров, – объяснил Марс, рассматривая Ронда.
- Я не неудачник и тем более не собирался умирать, – фыркнул тот, поняв заинтересованный взгляд Марса. – У меня все осталось там, и я хочу вернуться к нормальной жизни. И вообще, у тебя есть вилки?
- В этом мире нет вилок, мы ведь ничего не чувствуем, – отозвался Марс, глядя с жалостью, – Руками ешь.
- Каменный век – буркнул Ронд, пытаясь ухватить пищу – Ааааа!!!
Он резко одернул руку, дуя на пострадавшие пальцы.
- Вот ты дебил, – заржал Марс, направляясь в ванную комнату.
- Это не смешно, – злился Ронд, – Эй, ты куда? Ты еще не все мне рассказал. И ты же проходил границу значит, есть путь.
- Звонить Рафу, пусть думает, что с тобой делать, – ответил Марс. – Я страж и могу пересекать границу только в особых случаях.
- Ты собираешься звонить ему, используя кран? – съязвил Ронд, заглядывая в ванную комнату.
- Не совсем, – Марс что-то начертил на вспотевшем зеркале и принялся ждать.
- Марс? Привет. Что-то случилось? Ты редко пользуешься такой связью – в зеркале появился Рафаэлло.
- Случилось. Один из твоих подопечных перебрался через границу, – не стал тянуть Марс, подтащив к зеркалу Ронда.
- Раф! – обрадовался Ронд. – Ты же знаешь, как мне обратно вернутся?
- Как ты вообще туда попал? – Раф выглядел очень встревоженным.
- Я шел к тебе, сократив через парк, свернув по тропе. И все, потом на меня тварь какая-то напала, – объяснил Ронд. – Я не знаю, как это произошло.
- Я говорил тебе не ходить через парк по ночам, – повысил голос Раф.
- Ты сказал, что там маньяки, а не зубастые твари, которые хотят сожрать – обиделся Ронд.
- Тебя должен был и маньяк от этого места отпугнуть! – разозлился Раф.
- Ладно, хватит ругаться – встрял Марс. – Как его обратно доставить? Раз он попал сюда в Самайн, то и обратно он может пройти через ту же тропу в лесу. Год. Я не собираюсь нянчиться с ним год.
- А кто сказал что я тут останусь с тобой на год? – фыркнул Ронд, зло сверкнув на него взглядом.
- Надо поискать в книгах. Где-то должно быть о том, как избранному пройти через границу не дожидаясь Самайна, – ответил Раф. – Марс, тебе придется о нем позаботиться месяц, до полнолуния и потренировать его проходить через границу. А я пока поищу, что еще для этого нужно.
- Хорошо, я согласен терпеть его месяц, но не больше. Ты будешь должен. В принципе раз он из рода Ферреро, то трудностей по переходу возникнуть не должно, – заметил Марс.
- Он не знает ничего. Родители собирались им рассказать, когда они окончат школу – ответил Раф. – Так что без подготовки это опасно, он может застрять на границе.
- Хотите сказать, что мои родители без проблем ходят между мирами? – спросил Ронд, напрягаясь.
- Да, открывают в границы двери, хоть тебе знать об этом рано, – кивнул Марс. – Ладно, я ухожу на охоту.
- Я хочу поговорить еще с Рафом, – сказал Ронд.
- Как хочешь, только квартиру не покидай, а то можешь закончить в чьем-нибудь желудке. Ты спишь на диване, – предупредил его Марс и ушел в спальню.
Марс ушел через пару минут, вооружившись разным оружием.
- Он всегда такой козел? – сухо поинтересовался Ронд, когда входная дверь захлопнулась.
- Нет, только пытается таким казаться. Он много ворчит, но на самом деле добрый и заботливый, – улыбнулся Раф.
- Верится с трудом, – вздохнул Ронд. – Скажи Роше, что со мной все хорошо, пусть не волнуется.
- Хорошо, – Раф кивнул. – Я свяжусь с вами, когда что-нибудь найду.
После разговора уснуть Ронд не смог, ему мерещилось, что по коридору за дверью кто-то бегает, царапая когтями паркет. Он вздохнул с облегчением, когда в замке щелкнул ключ и пошел встречать Марса. Звери не могли пользоваться ключами, он в этом был уверен.
- Марс? – он вышел из зала и замер: Марс был ранен, его придерживали двое. Один из них, тот, что с тонкой косичкой, наставил на него пистолет.
- Черт, забыл что ты тут. Сникерс, отпусти пистолет – приказал Марс, тот отпустил. – Натс, неси аптечку и виски.
- Что, новый житель изнанки? – усмехнулся Сникерс, помогая Марсу пройти до дивана. Натс, закрыв дверь, пошел искать аптечку.
- Не совсем. Он хочет вернуться, – тяжело дыша, отозвался Марс. Натс и Сникерс переглянулись.
- Эй, парень, вдевай нитку в иголку, – Натс вручил Ронду аптечку, а сам принялся помогать Сникерсу, раздевать Марса. Тот начал терять сознание от боли.
- Плохо дело, – заметил Сникерс, когда они осмотрели рваные раны на спине и руках своего босса. – Держать придется.
- Пацан, крови боишься? – спросил Натс, когда Ронд протянул ему иголку с вставленной ниткой.
- Нет, – не подумав, ответил Ронд.
- Хорошо, будешь шить – кивнул ему Натс. – Сникерс, придержи ему голову.
- Это еще зачем? – не понял Ронд.
- Боль немного притупить. Обезболивающего нет, а раны будут до утра гореть заживая, – объяснил Сникерс.
- Лучше б мы его к Рафу дотащили, – проворчал Натс.
- Мы бы не прошли, – покачал головой Сникерс. Натс понимающе кивнул.
- Все начинаем, – сказал Натс, сдерживая руку босса.
- Я кость вижу, – тихо сказал Ронд, когда подвинулся к пытающемуся вырваться Марсу, ближе.
- Да это не страшно, она ж не сломана – успокоил его Сникерс. Ронд кивнул и принялся зашивать. Через три часа все трое сидели на полу и отдыхали. Марс крепко спал.
- С ним все хорошо будет? Может, тут больница какая есть? – Спросил Ронд.
- Надеюсь. Нету, спасаемся своими силами, – отозвался Сникерс, допив виски. – А ты молодец не упал в обморок хоть и побледнел.
- Надеюсь, больше его штопать не придется, – честно признался Ронд. Его все еще мутило от запаха крови, вида мяса.
- Как повезет. Сегодня нам сильно досталось, сразу стая напала – вздохнул Сникерс.
- Такое чувство, что их натравили на нас. Раньше эти твари не собирались в стаи и не были такими агрессивными, – вздохнул Натс.
- Главное, чтобы они не прорвались через границу, а то задолбаемся потом их ловить – цыкнул Сникерс.
- Мы и не сможем, только если ночами – заметил Натс.
- Давай спать, я уже вырубаюсь – предложил Сникерс.
- Вы спите. Я посижу с боссом, вдруг ему хуже станет – предложил Наст. Сникерс кивнул и прошел к креслу, где и уснул.
Когда Ронд проснулся, Сникерса и Натса в квартире не было, Марс вышел из ванной в халате и прошел на балкон, закурив.
- Эй, ты как? – спросил Ронд, выйдя к нему.
- Пойдет, – отозвался Марс, он усмехнулся – Волнуешься?
- Если ты сдохнешь, я не вернусь домой – пояснил Ронд. Марс еще раз усмехнулся.
Месяц пролетел не заметно. Ронд убирался в квартире, не смог жить в подобном свинарнике. Марс иногда брал его с собой на охоту, когда твари были менее активны, заодно тренировал концентрироваться и открывать его квартиру без ключей.
- Надень, – Марс протянул амулет из клыков.
- Это зачем? – спросил Ронд, брезгливо рассматривая острые клыки.
- Раф сказал, что это поможет тебе сосредоточиться, – пожал плечами Марс и вручил ему еще ветку папоротника, – это тоже.
- Зелье тоже сварил? – скривил губы в усмешке Ронд.
- Я не советую тебе шутить. Ты должен настроиться и поверить в это, иначе ты не пройдешь, – предупредил Марс, он посмотрел на наручные часы. – Пора. Раф ждет тебя на той стороне.
- Хорошо, я начну, – набрав в грудь побольше воздуха, сказал Ронд.
- Верь в себя, – подбодрил его Марс, легко толкну в сторону якобы границы. Ронд ее не видел.
- Ты меня пугаешь. Вдруг стал таким заботливым? – усмехнулся Ронд, он обернулся и задохнулся, он не слышал, как движется зверь. Это была та самая тварь, загнавшая его сюда в ночь Хэллоуина. – Марс, сзади!
Дальнейшее было как в тумане, Марс обернулся, а зверь впился зубами, пробивая его кости и легкое. Ронд слышал, как трещали, ломаясь, кости. Как прогремел первый выстрел. Видел, как в их сторону бежал Натс, продолжая стрелять.
- Не стой, иди! – крикнул ему Марс, окровавленной рукой он воткнул в зверя кинжал.
- Но… – не уверено начал Ронд, зверь смотрел на него и сильнее сдавливал челюсти.
- Не теряй времени, если я не удержу его, он последует за тобой. Ты хочешь подвергнуть Рафа опасности? – спросил Марс. Ронд мотнул головой и шагнул в темноту леса, все еще слыша выстрелы и рычание за спиной.
Я пройду. Я должен пройти и вернуться. Давай же открывайся граница – мысленно повторял себе Ронд, закрыв глаза. Его встретил встревоженный Рафаэлло.
- Ты как? – спросил он, всматриваясь в темноту.
- Я в норме, но Марса укусила какая-то тварь, – ответил Ронд, он чуть не упал от усталости, его вовремя подхватил Раф.
- Пошли, мы не сможем ему помочь, он сильный, выживет, как всегда выживал. Я сообщу тебе завтра как он, – пообещал ему Раф и повел к своей машине, где их ждал Роше. Как только он их заметил, он бросился обнимать брата.
Наутро Рафаэлло сообщил, что Марс отсыпается после вчерашнего, Сникерс и Натс сказали, что состояние его стабильно и кости уже срослись. Ронд кивнул, доел завтра и выскочил на улицу. Он не заметил, как добрался до многоэтажки и поднялся на нужный этаж.
- Эй, Марс ты там, как ты после вчерашнего? – Ронд стучал в дверь. – Ты точно выжил?
- Марса здесь нет, – тихо сказал Раф у него за спиной, Ронд обернулся.
- Но это же его квартира. Я помню, я столько раз здесь бывал за прошедший месяц, – упрямо заверил Ронд. – Разве он не может существовать в этом мире?
- Да, эта его квартира. Но ты не сможешь его ни увидеть, ни почувствовать. Он ведь тебе рассказывал, что жители миров не пересекаются. Даже если он дома, вы не встретитесь, – терпеливо объяснил Раф. – Я могу открыть дверь, чтобы ты убедился.
- Откуда у тебя ключи? – удивился Ронд.
- Я иногда захожу прибираться. Он совсем не следит за своей квартирой, – объяснил Раф. – Если хочешь что-то обсудить, то поехали в другое место.
- Почему мы не можем поговорить внутри? Его же дома нет или есть? – не понял Ронд.
- Он дома спит. Не стоит его будить, во сне у него затягиваются раны. Марс не любит когда кто-то поднимает эту тему, - виновато пояснил Раф. Ронд нехотя отошел от двери и пошел следом за Рафаэлло. Они приехали в какую-то больницу. Раф сказал что-то приемной медсестре и их пропустили.
- И куда мы идем? – у Ронда неприятно скребло на душе.
- Увидишь. Только не вздумай, потом Марсу говорить о том, что я тебя сюда привел, – предупредил его Раф и открыл дверь палаты. Мирно пищал прибор искусственного дыхания. Лежащий в палате человек был окутан проводами, капельницы стояли с обеих сторон.
- Это… – Ронд не мог подобрать слова.
- Да, – Рафаэлло прервал его и прошел вперед. – Привет, Марс, сегодня я к тебе с гостем.
- Почему он там? – спросил Ронд, после того, как они уехали домой к Рафу.
- Тебе Марс рассказывал, как мы стали стражами? – спросил Раф.
- Нет, он только упомянул, как появляются охотники – ответил Ронд, принимая из рук Рафа кружку чая.
- Это случилось, когда мы были молодыми. Скакать между мирами могут только избранные, умеющие открывать двери между мирами. Их было мало, а границу надо было охранять на большом расстоянии. Мы не принадлежали к избранным, нас нашли, потому что мы могли видеть духов, возможно это из-за того, что на нас напала одна из тварей изнанки. Нас спасли, объяснили ситуацию, подготовили к предстоящей миссии и сказали выбирать, кто какую сторону будет охранять. Тот, кто охраняет границу тени, не может существовать здесь, он должен умереть в этом мире. Марс покончил с собой, он знал, как я люблю этот мир и решил все за нас. Его тело смогли спасти, но он впал в кому. Вот и все, – закончил рассказывать Раф, Ронд заметил, как он сжал в кулак руку.
- Но он же приходит в этот мир и его видно, почему он не может остаться тут? – спросил Ронд.
- Солнце убьет его, спалив его душу, – вздохнул Раф. – Поэтому он заходит в гости по ночам, когда на небе полнолунье.
- Но я же из избранных? Ты можешь меня научить проходить через границу миров? – спросил Ронд, Раф отрицательно покачал головой. – Почему? Ты же знаешь, как это делается.
- Пока твои родители не решат, что тебе уже можно путешествовать между мирами, я не буду тебя обучать. Ты еще неопытный и можешь потеряться в мирах или застрять на границе навсегда. Это очень опасно, – объяснил Раф.
- Но Раф, я же уже проходил через границу! – возразил Ронд.
- Нет. Без одобрения твоих родителей я не возьмусь тебя обучать. Даже не думай заняться этим самостоятельно, – пригрозил ему Раф, увидев огонь в глазах Ронда. – Или я запечатаю твою способность, и ты вообще не попадешь на другую сторону.
- Гадство, – выругался Ронд и ушел домой.
Прошло пять лет.
Марс скинул с себя тушу убитой твари и принялся осматривать свои новые раны.
- Хватит сюда таскаться, Ферреро, – не оборачиваясь, сказал он, поднимаясь на ноги.
- Мог бы и поблагодарить. Я спас твою задницу, – деловито заметил Ронд, подходя к нему, убирая за спину винтовку. Ему нравилось смотреть на Марса сверху вниз, за последние годы он вытянулся и сейчас был немного выше. Марса это злило.
- О себе я в силах позаботится сам, – огрызнулся Марс, он зло посмотрел на довольную улыбку Ронда. – Что?
- Конечно, а потом тебе опять бы пришлось что-нибудь пришивать, – заметил Ронд, подставляя плечо.
- Гавнюк. Каким был, таким и остался, – беззлобно выругался Марс, принимая его помощь. – Ладно, поехали к Рафу.
- Нет, – тут же отказался Ронд.
- Хочешь, чтобы я истек кровью? – усмехнулся Марс, ища в кармане пачку сигарет.
- Нет. Мы поедем к тебе. Я сам тебя залатаю, – ответил Ронд.
- А я это переживу? – с сомнением в голосе спросил Марс.
- Один раз пережил, переживешь и еще – раздражено бросил Ронд.
- Когда это ты меня успел зашить? – удивился Марс, найдя пачку и вытаскивая сигарету.
- В первый раз, когда ты меня в свою квартиру привел, а потом тебя к утру раненого приволокли Сникерс и Натс. Тебя ломало от боли. Они держали тебя, а мне пришлось зашивать, – нехотя признался Ронд. Он не любил об этом вспоминать, с того раза ему еще полгода снились оголившаяся кость, разорванные мышцы и противный запах крови. Ронд до сих пор удивляется, как Марс так быстро оправляется от своих ран.
- Убедил, – сдался Марс, Ронд помог ему закурить.

- У тебя много шрамов и с каждым разом их становится больше, – заметил Ронд, когда Марс разделся до пояса, предоставляя Ронду место действия.
- Это ты типа беспокоишься обо мне? – удивился Марс, отпивая из горла бутылки коньяк.
- Может быть, – ушел от ответа Ронд, он осторожно протирал выступающую кровь из открытой рваной раны. Закончив, он обработал иглу спиртом и вдел в нее нитку. – Сейчас начну, терпи.
- Если переживу сегодняшнюю ночь, накормлю тебя жареным стейком – пообещал ему Марс, отпивая еще.
- Я сам решу, в каком виде с тебя должок брать, – кивнул себе Ронд, принимаясь за рану.

- Слушай, Марс и сегодня явится? – ревниво спросил Роше, не спуская взгляда со стоящего у окна Рафа.
- Нет, сегодня о нем позаботиться Ронд, – улыбнулся Раф, убирая телефон. – Хватит ревновать. Я тебе уже устал повторять, что мы с Марсом лучшие друзья.
- Это ты так считаешь, – не отступал Роше, все еще сверля его взглядом. – И вообще лучшие друзья не целуются.
- Ты все еще бесишься из-за той фотки? – Раф откровенно веселился. – Мы проиграли пари, пришлось выполнять каприз победителя.
- Надеюсь, ты больше не споришь? – спросил Роше.
- Смотря с кем, – таинственно улыбнулся Раф, подходя к нему ближе. – Давай закроем эту тему, и займемся чем-нибудь приятным. Или ты остаток вечера будешь исходить от ревности?
- Не буду, – обиделся Роше, протягивая Рафу руки, тот довольно кивнул, позволяя себя обнять.

@темы: Сникерс, Натс, Джен, Роше, Рафаэлло, Фики, Ронднуар, Слэш, Марс

---

[АХ~]

Название: Охота
Автор фика: Торт-оборотень
Автор иллюстрации: Торт-оборотень
Персонажи: Несквик, Афтер Эйт,

спойлер

(\/) (\/) (\/)
Категория: слэш
Жанр: страшная сказка
Рейтинг: R
Размер: мини + иллюстрация
Краткое содержание: Кролики не то, чем кажутся

"Rabbits are not what they seem to be"
Welcome To Night Vale

Несквик улыбнулся, сам не понимая, почему улыбка выходит такая натянутая.
Дом выглядел совсем не так, как запомнился из детства — не такого уж прям и далекого, между прочим. В детстве все было такое яркое, а сейчас — сейчас дом можно было зарисовывать на хэллоуинскую открытку. Даже дикие тыквы были, хоть и не такие круглые и сочно-оранжевые, как положено, а пятнистые и вытянутые.
— Вот, — сказал Несквик, понимая, что Афтер ждет от него этих слов. — Дом, где я родился и жил.
Афтер с энтузиазмом оглядывался и даже, кажется, принюхивался.
— Почему ты уехал отсюда? — спросил он. — Здесь волшебно!
Несквик неуверенно потер переносицу и признался:
— Ты знаешь. Я не помню.
Афтер приподнял один угол рта.
Кстати, на фоне дома он смотрелся каким-то настолько родным, что становилось жутко.
— Неважно, — сказал Афтер. — Тут все равно волшебно.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку? — Афтер поднимает глаза от чашки с чаем, слабо, почти настороженно улыбается.
Несквик лениво приоткрывает один глаз.
— Это клевое утро еще можно спасти! — говорит Несквик. — Но капитан Сменимтему должен поторопиться.
Улыбка Афтера становится шире. Он вынимает из одного из карманов мобильный телефон, наводит на Несквика объектив и делает фото.
— Я даже не знаю, почему вспомнил вдруг, — говорит он, делает еще один снимок. Половина его лица прикрыта телефоном. Тот глаз, что виден, — серьезный. Несквик что-то бормочет и тянется к Афтеру.
...Когда это было?

Несквик открыл глаза, встал на четвереньки и сплюнул. В рот набралось порядочно болотной воды, и это, в общем, давало один, но простой урок: вырубаться надо на твердой поверхности. Утонуть посреди охоты. Ха-ха-ха!
До твердой поверхности, кстати, оставались всего пара шагов. Несквик поднялся на ноги, с усилием преодолел это расстояние и свалился снова. Перевернулся на спину. Правую руку обхватывала петля, и Несквик почти мечтательно улыбнулся.
Он все еще не потерял топор. А значит, все будет хорошо.
Глаза его снова закрылись.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку? — Афтер листает книгу пальцами в перчатках. Несквик не хочет думать о кроликах, Несквик хочет стягивать эти перчатки и может быть даже зубами.
— Не слышал, — отвечает он и получает задумчивый взгляд.
— Врешь? — слегка вопросительно говорит Афтер, и Несквик морщит нос и строит коварные планы, как бы от кроликов перейти к... да к чему угодно на самом деле.
...А это когда было?
Это вообще — было?

Несквик снова открыл глаза и от души укусил себя изнутри за щеку. Туман в голове прояснился — не то чтобы разум в одно мгновение стал кристально чистым, но по крайней мере Несквик мог сейчас сказать, куда он идет, что делает, и что ему от этого будет.
Он слабо улыбнулся.
Ему просто надо отдохнуть еще немного. Он порядочно пошарахался по лесу, повстречался с добычей и чуть сам не стал добычей при этом. Любой бы уже выдохся, а ему надо только немного полежать.
Прислушавшись и принюхавшись, Несквик решил, что добычи поблизости нет.
Глаза его снова закрылись.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку? — Афтер сидит, сцепив пальцы. Его голос тревожен.
Несквик вздыхает, подходит, прижимает его голову к себе, пробежавшись пальцами по волосам и погладив за ухом.
— Нет, — говорит он. — Я не слышал эту сказку. Но я видел самих волшебных кроликов.
Такого разговора не было точно.
Но кроликов он видел, это правда.

Несквику пять, и он прижимает ладони ко рту, чтобы не заныть от восторга в голос, смотрит на крошечные пушистые комочки. Комочки пахнут шоколадом, дергают длинными ушками, смотрят поблескивающими темными глазками.
Они копошатся прямо у его ног, он чувствует, как они упираются лапками в тряпичные кеды, чувствует прикосновение их меха.
Несквику кажется, что сегодня самый счастливый день в его жизни. Что эти зверушки — запоздавший подарок на день рождения, который был вчера.
Несквик не слышал сказку о волшебных кроликах, но не сомневается, что эти кролики — волшебные.
— Я сейчас, — шепчет Несквик. — Не уходите.
Он пробирается к себе в комнату, набирает полные руки подаренного на день рождения шоколада и со всех ног бежит обратно, боясь, что кролики исчезли. Они не исчезли. Они тут, ждут его, дергают любопытными носами. Несквик торопливо разворачивает шоколад, ломает его на маленькие кусочки, кладет на землю.
Кролики отбегают, потом возвращаются, принюхиваются и набрасываются на шоколад так, будто не пробовали ничего вкуснее. Несквик считает, это правильно. Кролики живут в лесу. Откуда в лесу шоколад.
Несквик пытается взять в руки одного крольчонка, но тот брыкается, азартно догрызая кусок шоколада. Несквик отпускает его в толпу собратьев и чувствует себя счастливым. Он сидит и смотрит, как наевшиеся кролики сбиваются в кучу и обнюхиваются, пытаясь слизать с мордочек друг друга остатки шоколада.
Несквик пропускает момент, когда...
Когда что?

Несквик потряс головой и встал, опираясь на топорище. Он встряхнулся, как пес, отбросил упавшие на глаза волосы, облизнул губы и огляделся. Увиденное его успокоило, места были незнакомые, а значит, он не бродил кругами.
Несквик оставил пару зарубок на стволе ближайшего дерева — на самом деле просто так. Он не собирался искать по ним дорогу. Он даже не думал, что будет после того, как охота закончится. Если начистоту, он не думал, что вообще-то что-то будет.
В кустах зашуршало. Несквик покрепче сжал рукоять топора. Либо он уже столько ходит по лесу, что не пахнет, как чужак, либо это добыча. Остальные звери боятся людей — но только не эти звери.
«А кто виноват?» — гаденько шепнуло в голове. Несквик мрачно улыбнулся.
В кустах зашуршало еще раз, и вдруг на дерево взбежала белка, зажав в смешно распахнутой пасти чересчур большой для нее орех.
Постояв на всякий случай еще немного, Несквик убедился, что поблизости никого больше нет, и осторожно двинулся по едва заметной звериной тропке. Шоколадом не пахло, но выбранный путь был не хуже любого другого. В конце концов, как ему казалось, эти твари буквально повсюду. Не он найдет их, так они его.
Снова зашуршали — на этот раз за спиной. Несквик остановился. Шорох не утих — продолжал приближаться, и Несквик крепче сжал рукоять топора и застыл.
Ближе.
Ближе.
Несквик вихрем развернулся, но лезвие лишь бесполезно рассекло воздух — за его спиной никого не было. А на земле лежала белая перчатка. Несквик очень осторожно нагнулся и подобрал ее, каждую секунду ожидая, что ему на спину обрушится тяжелое тело и ударом мощных задних лап перешибет хребет, но нет, вокруг царила тишина.
От перчатки сильно пахло шоколадом и чуть-чуть — мятой. Несквик убрал ее в карман, отошел с тропы и сел, привалившись спиной к дереву и положив топор на колени.
Предложение игры? Отвлекающий маневр? Предупреждение?

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку?
Несквик страдальчески мычит и утыкается Афтеру в грудь, всем собой сигнализируя, что на эту тему он говорить отказывается.
Афтер теплый, и от него пахнет мятой, этот запах поднимает настроение и лечит головную боль. У Афтера зачем-то аккуратные волосы, наверное, для контраста с буйной шевелюрой Несквика.
Несквик любит Афтера — за запах, за аккуратность, старомодность, за манеру наклонять голову и говорить:
— Пойду, выгляну, проверю, как там луна. Вернусь через пять минут, засекай.
За то, что Афтер очень серьезно вручает ему секундомер, Несквик тоже его любит. Даже несмотря на то, что на циферблате нарисован кролик в цилиндре.
Через пять минут Афтер не возвращается. Через десять тоже.
Несквик выходит на улицу и видит, что Афтера нет — есть только мятая трава, след, уводящий куда-то в даль. В воздухе стоит густой запах шоколада.
Секундомер в ладони Несквика продолжает отсчитывать время. Афтера нет уже шестнадцать минут.
Вот это — было.
Из-за этого Несквик пришел в волшебный лес, где уже живет на одного волшебного кролика меньше.

Несквик поднялся на ноги и, держа топор наизготовку, приблизился к тому месту, где нашел перчатку. Запах шоколада стал сильнее, напоминая... Несквик нахмурился.
Напоминая...
Он потряс головой. Воспоминания толпились в голове, давили изнутри на виски и на глаза. Несквик больно ткнул себя кулаком в макушку, приказывая голове думать, что это просто усталость. Надо будет — он вспомнит потом.
А сейчас он должен найти тварей и забрать у них Афтера.
Несквик огляделся. Там, где станцевала подбросившая перчатку тварь, дыбились комья вывернутой земли. Несквик невесело улыбнулся. Не игра, не маневр, не предупреждение — все было проще.
Его вызывали на дуэль с известным призом.
Несквик повертел головой, принюхиваясь, но запах шоколада царил вокруг просто-таки безусловно.

Ему пять лет, он только что накормил маленьких кроликов шоколадом, он не хотел ничего такого, он не виноват!..

И Несквик просто начал описывать вокруг этого места расширяющиеся круги, внимательно оглядываясь и прислушиваясь. И не прогадал!
В нескольких метрах от тропинки, справа, он нашел еще след.
Несквик прикинул, какими размерами и силой должно обладать существо, преодолевшее все это расстояние одним прыжком, и вцепился в топор — так утопающие хватаются за любую опору.
Но.
Он уже так далеко зашел. Он убил уже одну тварь, пусть и габаритами поменьше.
Он найдет Афтера, обнимет его, и тогда головная боль утихнет, а воспоминания уйдут туда, где положено быть нежеланным воспоминаниям.

Ему пять лет, он только что накормил маленьких кроликов шоколадом — и пропустил момент, когда появляются двое больших. Наверное, родителей копошащихся у его ног малышей.
У них круглые, абсолютно черные глаза, как будто кто-то пришил к их меху черные пуговицы. И от них распространяется запах шоколада, от которого воздух делается густым и непригодным для дыхания.
Несквик поспешно переводит взгляд на малышей под ногами: на них смотреть не так жутко.
Он ошибается.

Он ошибся тогда — но не со зла. Несквик шел от одного следа к другому. Расстояние между следами сокращалось, и вывернутые комья земли вскоре сменились просто вмятинами.
Возможно, тварь тоже устала. Или просто экономила силы.
Он вскоре увидел ее — сидящую на задних лапах, сложившую передние на животе. Ее глаза были как пришитые к меху пуговицы, от нее пахло шоколадом, а за ее спиной зиял вход в нору. Несквик передернул плечами, представляя глубину норы и количество копошащихся в ней волшебных, м-мать их, кроликов.
И поднял топор.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку?

— Ты живой. Ты в порядке, — сказал Несквик Афтеру, скорчившемуся на земляном полу.
Афтер был цел, но растрепан, и это почему-то ужасно злило. Несквик тщательно вытер залитые похожей на какао кровью руки об футболку и протянул их к Афтеру. Тот задрожал сильнее, глядя непонимающими глазами.
Осторожно приглаживая его волосы, Несквик сказал:
— Мне было пять, и они пришли из леса. Сначала маленькие, потом большие. Только большие опоздали, я уже высыпал маленьким шоколад. Откуда я знал, что они его попробуют, одуреют и начнут... — Несквик передернул плечами.

Они рвут друг друга на части молча и сосредоточенно. Они же пахнут шоколадом.
А ему пять, и он кричит так, что в висках отдается.

Пригладив Афтеру волосы, Несквик обнял его, прислонился лбом к плечу, с облегчением чувствуя прохладную ноту мяты в застоявшемся шоколадном духе.
— А пока тебя искал, встретил сначала их папу, а потом маму, — прошептал Несквик.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку?

— В общем, больше не живут, — сказал Несквик.
И Афтер, чуть помедлив, обнял его в ответ.

***конец***

@темы: Несквик, Арты, Фики, Афтер Эйт, Слэш

---

[АХ~]

На сегодня все, остальное будет выложено завтра и послезавтра)

Название: Тыквочка мягкая и гнущаяся
Автор: Торт-оборотень
Форма: гиф-анимация
Пейринг/Персонажи: Марс, Рафаэлло
Категория: джен
Жанр: треш и угар юмор
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: Марс обдолбался Персонажи в несколько нестандартной ситуации и за нехарактерными действиями.

смотреть

@темы: Джен, Арты, Рафаэлло, Марс

---

[АХ~]

Название: Новый старый день
Автор: Торт-оборотень
Бета: анонимный доброжелатель
Размер:

миди

4 347 слов
Пейринги: Рафаэлло/Ронднуар, фоновый Дирол/Несквик
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Конфеты и марки принадлежат своим правообладателям
Предупреждения: кофе-шоп!ау, старая как мир идея о временной петле, ООС, очень неканонные персонажи, символичная смерть одного из них. К этим кофешопам ау не имеет никакого отношения.

Звякает колокольчик на входе в кофейню.
- …для начала соберём простенький генератор – у тебя ведь остались начальные микросхемы? – вошедший человек поправляет очки на носу и оборачивается назад. – И зашумим фон по базовому спектру, потом уже будем усложнять спектр без интегрирования дополнительных схем, а затем и со схемами.
- Все оставшиеся микросхемы – лом, я лучше спаяю новые. И программу на каскадное усиление звука тоже.
- О, новенькие, - шепчет Несквик.
Рафаэлло отрывается от чтения набившего оскомину меню и прослеживает за его взглядом – двое мужчин, высокие, статные, при костюмах. Этих посетителей он раньше не видел и, если бы его попросили их описать, Рафаэлло мог ограничиться рекламными словами «Посмотрите на своего мужчину и на них. А теперь снова на своего мужчину и на них» и так далее.
Один из них направляется к Рафаэлло.
- Как это схемы – лом? – кажется, что у его собеседника лицо аж вытягивается.
- За сроком давности. Ну, а чертежи-то остались, долго ли собрать новые. День добрый, - прохладно произносит один из прибывших. - Коретто, пожалуйста.
- Куантро, самбука, бренди или что-то другое?
- Самбука.
Рафаэлло не нравится, как этот человек на него смотрит. Слишком тяжёлый взгляд. Давящий. Заставляющий подчиняться. Рафаэлло противится этому ощущению, чем дольше на него смотрят, тем больше ему хочется сопротивляться и бунтовать. Бросать вызов. Он поправляет галстук, пытаясь унять раздражение. Тяжёлый взгляд немедленно прикипае к узлу ленты, создавая иллюзию ошейника.
Не на того напал.
Рафаэлло усмехается про себя и принимается в ответ разглядывать клиента. Резковатые, но правильные черты лица, тёмные глаза, слишком идеальные брови, длинные волосы и выражение превосходства над всей Вселенной. Типичный начальник, типичный хозяин. Доминируй, унижай, властвуй, всё такое.
Ну не на того напал.
- Прошу прощения, - откашливается Рафаэлло. – Но разве вам не говорили, что смотреть на людей слишком пристально – это невежливо?
- Мне зажмуриться? – приподнимает брови клиент.
- Было бы неплохо.
- А вас на трудовой этике не обучали, что хамить посетителям – это невежливо?
В «Руководстве работнику» целый раздел посвящён этике, да ещё и множество семинаров, которые пришлось пройти и до приёма на работу, и после – уже на повышении квалификации – постоянно расписывали в красках, что желание клиента – закон, клиента надо уважать, находить с ним общий язык и переступать через себя. До этого момента Рафаэлло прекрасно удавалось справляться со всеми предписаниями, но отчего-то в этот раз он бессилен и ведёт себя непрофессионально.
Тяжёлый взгляд снова ошейником прикипает к галстуку.
Маленькое поражение.
Хочешь проехаться по малоприятному человеку – представь его в какой-нибудь глупой или грубой ситуации. Рафаэлло не отказывает себе в этом, глядя на картинно очерченные губы, рассказывающие очередные заумные вещи. Интересно, этот человек берёт в рот? Нет, серьёзно, он позволяет спускать себе в глотку? Рафаэлло передёргивается от накатившего не слишком приятного ощущения, что-то он совсем разошёлся, перестарался как-то, надо было выбрать первую категорию – глупая ситуация. Вот, этот человек отлично будет смотреться в аляповатом костюме клоуна, с мрачной физиономией, раскрашенной яркими красками, в красном поролоновом парике и с тучей воздушных шариков. К нему подходит маленький мальчик и просит шарик.
- Но я хотел красный шарик, - расстроено говорит мальчик, получив синий.
- Жизнь – отстой, парень, - угрюмо говорит ему «клоун». – Лучше тебе узнать об этом сейчас, чем разочароваться позже.
Настроение Рафаэлло немного улучшается, стоит представить это.
Маленькая победа.
Он даже не перебарщивает специально с ликёром в кофе.
- …ну да, и кому я это всё рассказываю, - закатывает глаза малоприятный человек, оглянувшись в другую сторону – Несквик и его клиент уже вовсю очарованы друг другом. В манге в такие моменты всегда рисуют цветочки, купидончиков и пишут «ту-дум».
Рафаэлло тоже отвлекается на эту картину и поэтому слишком резко подталкивает к клиенту стакан с коретто, едва не переворачивая его, но клиент успевает вовремя подхватить ёмкость.
- Обслуживание на высоте, - холодно произносит он.
- Рад был угодить, - так же отзывается Рафаэлло. – Приходите к нам ещё.
Извините, уважаемый, прощального поцелуя не будет.
Клиент расплачивается, забирает кофе и отвлекает, наконец, своего товарища, или кем он ему приходится, от Несквика, разрумянившегося как девица. Его клиент ещё что-то говорит ему, и эта парочка посетителей покидает кофейню. Через большое окно видно, что они направляются к высотке с огромной надписью «Pear».
Через полчаса курьер из этой компании доставляет визитку.
- Во-о-от, как с людьми надо работать, - Несквик машет полученной визиткой.
- Ты это мне? – тычет в себя пальцем Рафаэлло.
- Я думал, ты пробьёшь брешь в нём.
- Ха?! – возмущается Рафаэлло. – Ты явно подглядывал только в одну сторону. Визитку-то покажи, - он заинтересованно смотрит на руку Несквика.
Логотип компании «Pear» с надкушенной грушей, такой же, как и на головном здании напротив, украшает прямоугольник плотного картона серебристого цвета, на обратной стороне значатся имена владельцев и, всё же это персональная визитка, контактный телефон одного из них. В данном случае – Дирола Кэдбери.
- Ферреро?- хмыкает Несквик, прочитав имя второго владельца. - Он тебе случайно не какой-нибудь потерянный брат?
- У нас с ним абсолютно точно не может быть кровного родства, - кривится Рафаэлло. – Я бы повесился каким-нибудь образом ещё до рождения, будь у меня такой брат. А у тебя губа определённо не дура, - оценивает Рафаэлло возможные перспективы Несквика – урвать с первого захода в ухажёры владельца компании, специализирующейся в области информационных технологий и набирающей обороты, не у каждого получилось бы.
- Посмотрим, что из этого получится, - Несквик убирает визитку в кармашек форменной рубашки.
- Так вот они какие, - тянет Рафаэлло задумчиво. – Перспективные грушевые парни, поставившие на уши общественность. Раньше вроде помощников присылали за кофе.
Закончив рассуждать, он подбирается от накативших опасений – клиент, оказавшийся ещё и не абы каким, мог донести вполне заслуженную жалобу на него начальству. Молодец, Рафаэлло, сначала делаешь, а потом думаешь, пара слов от влиятельной шишки и ты безработный, зачастую капризы элиты важнее проштрафившегося работника. Остаётся верить в то, что Ронднуар Ферреро – не тявкающая визгливая болонка.
В душе Рафаэлло очень надеется, что видел его первый и последний раз. Поэтому он глубоко разочарован, когда Ронднуар Ферреро притаскивается в кофейню на следующий день.
И с тех пор вот уже два месяца они планомерно выедают друг другу мозги. В день по чайной ложке. Ни одни сутки не обходятся без взаимных подколок. И Хэллоуин вряд ли положит конец маленькой локальной войне с двумя участниками, развязанной в тот же день, что и Вторая Мировая. Весьма символично.
- С праздником, - приветствует Рафаэлло Несквика.
- И тебе того же, чувак, - потягивается Несквик. – Тыквенный латте взорвёт нам кассу.
Мрачное небо, закрытое тучами как из фильмов с готической атмосферой, к обеду очищается, освещается солнцем и уже не так давит гнетущей и унылой атмосферой. На входе в кофейню по случаю праздника стоит маленький автомат с конфетами, где за несколько евроцентов можно приобрести кофейную карамель. Дети, не скупясь, засыпают мелочь в автомат и так же лихо выгребают леденцы.
Ронднуар сегодня один, зато с хлещущим через край самодовольством и сарказмом.
- Господин Кэдбери просил передать, что задержится, - снисходительно сообщает он Несквику.
- Спасибо, - улыбается ему Несквик.
- Понадобятся услуги курьера – обращайтесь, - иронично и шёлково произносит Ронднуар. - Двойной капучино, пожалуйста, - это уже сказано Рафаэлло.
- Ты подумал насчёт бассейна? – Несквик словно специально выбирает время, чтобы завести этот разговор.
- С тарзанкой – точно нет, - Рафаэлло за это проклинает его, Дирола, их детей, внуков и всех следующих потомков до седьмого колена, и плевать, что мужчины рожать не могут, с этих всё станется. – Мне с плаваньем-то не слишком везёт, так что куда там...
- Всплывёте быстро, если что, - вворачивает свои пять евроцентов Ронднуар.
Несквик сжимает губы, сдерживая смешок и хитро поглядывая на Рафаэлло, а тот сверлит уничтожающим взглядом Ронднуара.
- Без тарзанки я согласен, - цедит Рафаэлло в сторону Несквика.
И тут наконец-то появляется Дирол, отвлекая Несквика, благодетель, вот не иначе, Рафаэлло потом создаст какой-нибудь благотворительный фонд его имени, если Диролу благодарственный шоколад покажется слишком приземлённым.
- Вас два дня не было видно, я переживать начал, - проникновенно сообщает Рафаэлло своему клиенту, завладев его вниманием и чувствуя тяжёлый взгляд на узле галстука. – Агрессия, которую не на ком выместить, чревата всякими последствиями, господин однофамилец.
- О, не стоит волноваться, - Ронднуар протягивает деньги за кофе. – Вы оказались просто незаменимы. Я не могу лишить вас этой привилегии. Прошу прощения, что целых два дня обделял своим вниманием, господин однофамилец.
Рафаэлло подаёт пластиковый стакан с двойным капучино, украшенным коричным рисунком тыковки по случаю праздника. Только слепой бы не догадался, с кого срисована рожица тыковки. Да, назло и специально. Ронднуар выгибает бровь, разглядывая рисунок, а Рафаэлло зеркалит этот жест, глядя на него. Рот Ронднуара дёргается, очевидно, в попытке что-то сказать, но он не произносит ни слова, разворачивается и выходит из кофейни.
Дирол ещё какое-то время увлечённо шушукается с Несквиком, а потом оглядывается в поисках Ронднуара, Рафаэлло кивает ему на окно, через которое видно, что Ронднуар уже стоит на крыльце. Ветер запутывает ему в волосы маленький красно-жёлтый кленовый листок, и это неожиданно красиво. Дирол прощается со всеми и выходит на улицу, хлопает Ронднуара по плечу и начинает доказывать уже что-то ему. Ронднуар слушает его, прихлёбывая кофе, потом кивает в сторону «Pear» и слизывает пену от капучино с губ.
Рафаэлло ловит себя на том, что слишком долго пялится в окно, и поспешно отводит взгляд, начиная суетливо протирать банку с зёрнами кофе от своих отпечатков пальцев.
Весь день он старается не думать о жёлто-красном листке и кофейной пене.
Хмурое утро следующего дня не добавляет рабочего настроения, но Рафаэлло надеется, что к обеду распогодится так же, как и вчера. Он крутит регулятор громкости радиоприёмника, тот бодрым голосом ведущего сообщает, что на дворе тридцать первое октября и славный праздник Хэллоуин.
- Как это - тридцать первое октября? – Рафаэлло едва не роняет на пол кружку. - А вчера тогда какое октября было?
Он крутит регулятор диапазона волн, настраиваясь на другие радиостанции, но все как одна твердят, что сегодня тридцать первое октября. Даже сотовый телефон говорит то же самое.
Отлично. Он начал путать дни. Рафаэлло спешит на работу в надежде прояснить недопонимание с днями и числами.
- Какое сегодня число? – запыхавшись, спрашивает он Несквика. – Привет.
- Тридцать первое октября, чувак, - удивлённо отвечает Несквик. – Хэллоуин. Тыквенный латте взорвёт нам кассу. Привет.
- А вчера какое было?
- Очевидно, тридцатое октября.
- Нет, Хэллоуин был вчера, а сегодня первое ноября – День святых и День мёртвых.
- Ты плохо спал? – осторожно интересуется Несквик. – Не выспался и теперь путаешь дни?
Рафаэлло зависает, обдумывая сказанное. Может, он действительно плохо спал?
- Наверное, приснилось, - пожимает он плечами и уходит переодеваться.
Слишком уж сильно дежа-вю, преследующее его в течение дня.
Конечно же, сценарий повторяется. Конечно же, он срисовывает тыковку с Ронднуара. Конечно же, красно-жёлтый кленовый листок запутывается в волосах Ронднуара. Конечно же, Ронднуар слизывает кофейную пену.
У Рафаэлло такое ощущение, что он всё-таки видел вещий сон и сейчас переживает его наяву. Но это не может быть сном. Впрочем, он не уверен в этом, ему ещё не доводилось сталкиваться с вещими снами и их воплощением в реальности. Возможно, они действительно очень детальны. Он бы сказал, чересчур детальны. И, что самое печальное, обсудить-то случившееся не с кем. У него нет портрета Альбуса Дамблдора, с которым можно было бы вести беседу, который мог посоветовать почитать магические талмуды в надежде найти ответ, который мог сходить куда-то-там из своего портрета и вернуться с новостями. У Рафаэлло есть только Гугл, а Гугл не всемогущ. Рафаэлло не знает, что делать, и начинает верить в существование фей. Тупая шутка идиотки-феи. Кому, кроме этой бестолочи, ещё могло прийти в голову такое развлечение?
Когда на следующее утро радиоприёмник снова сообщает о том, что на дворе тридцать первое октября, Рафаэлло едва не разбивает его.
- Число сегодня какое?! – рычит он, едва ворвавшись в кофейню.
- Тридцать первое октября, чувак, - осторожно отвечает Несквик. – Хэллоуин. Тыквенный латте…
- Да вы издеваетесь, что ли?! Какой-то прикол?! Позвонили на радиостанции в передачу с розыгрышами, и они теперь… - Рафаэлло замолкает на полуслове, догадавшись.
Никто не стал бы звонить на все без исключения радиостанции с такой просьбой.
А именно все без исключения радиостанции твердили, что сегодня тридцать первое октября.
- Извини, - мгновенно остывает Рафаэлло и уходит переодеваться.
Позже он ещё раз извиняется перед Несквиком, немного смывая неприятный осадок, но в суть проблемы его не посвящает. Хотя можно попробовать. Ведь Несквик всё равно забудет об этом в символичном завтра.
Так и случается. Рафаэлло изливает душу Несквику, что пережил уже три одинаковых Хэллоуина, тот неожиданно серьёзно всё выслушивает и не предпринимает попыток вызвать санитаров, даже обещает попытаться чем-нибудь помочь, но на дальнейший Хэллоуин ничего не помнит. Это очень сильно расстраивает, и Рафаэлло больше не пытается кому-то ещё рассказать о своей загвоздке.
Он переживает множество Хэллоуинов, накручивая счётчик одной-единственной точки бифуркации. Тридцать из них он посвящает издевательствам над Ронднуаром Ферреро и во всех тридцати Рафаэлло увольняют с работы – каждый раз он перегибает палку. Он мог бы издать практическое руководство для работников компании «Pear» на тот случай, если один из шефов доведёт их до ручки, и они захотят ему за это отомстить. Потом эта игра надоедает. С каждым Хэллоуином Рафаэлло бесится всё сильнее, не в силах найти выход из проблемы. Сумасшествие маячит яркой перспективой на горизонте. Он до сих пор удивляется, как ему удаётся не сбиваться с подсчёта всех пережитых Хэллоуинов и запоминать все события и свои действия.
Что будет, если он проживёт тысячу Хэллоуинов? Хотя какая тысяча, когда Рафаэлло на третий день готов был от бешенства стены пальцами пробивать. Перестанет ли он стареть и навсегда останется в одном возрасте? Что происходит в настоящем окружающем мире, который не в петле? Если он переходит в другой день, что происходит с Рафаэлло? Он просто растворяется? Исчезает из завтра, оставаясь на месте в постоянном сегодня?
Ежедневными мозговыми штурмами Рафаэлло пытается добраться до разгадки своей задачи, но получается плохо.
Несколько раз он пробует избегать встречи с Ронднуаром.
- Он ушёл?- шепчет Рафаэлло из-под стойки. – Точно ушёл?
- Господи, какой мужчина, - смущённо кашляет разрумянившийся Несквик – ему пришлось взять на себя обслуживание чужого клиента. И да, клиент был шёлковым. Колючим и ядовитым он становился только для определённого сотрудника кофейни.
- Ушёл или нет? – Рафаэлло щиплет Несквика за лодыжку.
- Ушёл. Ба-а, я тебя совершенно не понимаю – как можно воротить нос от такого?
- Он тебя нанял цену ему набивать? – вздёргивает брови Рафаэлло. – Забирай его себе тогда. А то я не ручаюсь за себя. Уверен, он отлично делится на две части.
- Твоё показательное бешенство только делает всё хуже.
- Изыди! – рявкает Рафаэлло, и Несквик сбегает в подсобку за пачкой зерён арабики.
Впрочем, его усилия проходят впустую – они всё равно сталкиваются за пределами кофейни в ближайшем супермаркете. Все несколько раз. Это ему напоминает итог экспериментов с засыпанием в разных местах своей квартиры и началом дня всегда в кровати. Каким-то образом он всегда просыпался именно там.
Бесконечное одно и то же. Нудное постоянство.
Флиртующие напропалую Дирол и Несквик равны константе, Ронднуар Ферреро тоже всегда равен константе. Вместе с его заносчивостью и напыщенностью, с дурацким кленовым листком в волосах и пеной капучино на губах.
А ещё вот руки у него очень красивые.
Стоит Рафаэлло понять этот факт, он залипает на чужих руках в той же степени, как и Ронднуар на его галстуке. Посмотреть действительно есть на что – узкая, но не слишком, ладонь, длинные гибкие пальцы, ровно подстриженные ногти, наверняка ловкие руки, он ведь говорил, что микросхемы собирает. Рафаэлло иррационально хочется прикусить кончик его указательного пальца, обвести языком подушечку и втянуть полностью в рот. Но когда сознание говорит: «О чём, мать твою, ты думаешь?!», он едва не падает в обморок.
Следующий Хэллоуин начинается не так, как предыдущие, Рафаэлло чувствует это по бьющему в глаза солнцу. Солнце. Все прошлые дни оно появлялось только к обеду. У Рафаэлло теплится надежда, что его приключения, наконец, закончились, он стрелой несётся на кухню к радиоприёмнику, но бездушный кусок пластика и микросхем спешит рассыпать всё в пух и прах. Тридцать первое октября. Хэллоуин. Тот же самый сценарий.
Бешенство снова ядовитыми нитками прошивает сознание.
Беспомощность убивает сильнее.
Именно поэтому Рафаэлло начинает размышлять о самоубийстве.
- Если я самоубьюсь сегодня, то завтра ведь всё равно проснусь живым и тридцать первого октября? Отличный аттракцион, - говорит он зеркалу.
Десять Хэллоуинов – с пятидесятого по шестидесятый – Рафаэлло взвешивает все за и против и готов отказаться от этой идеи, но у него сдают нервы. На шестидесятый Хэллоуин Рафаэлло вскрывает себе вены, на шестьдесят первый - пробивает отвёрткой сонную артерию, а на шестьдесят второй - сжигает квартиру дотла вместе с собой.
Шестьдесят третий Хэллоуин несёт что-то вроде смирения – даже смерть отказывается забирать его. И тогда он начинает выбираться из своего эгоцентризма. Если путь к сумасшествию неизбежен, нужно попытаться запомнить мир таким, какой он ещё есть. Пусть его и портит наличие одного человека с прескверным характером.
- Как он меня бесит, - закрывает рукой глаза Рафаэлло. – Просто стоит и бесит.
- Ты себя со стороны-то видел? – удивляется Несквик. – Какая ненависть, если единственное, что отражается в это время в твоих глазах – желание облизать его с ног до головы. Прямо по костюму. Не надо на меня так уничтожающе смотреть. Серьёзно, ты выглядишь каким-то… податливым, что ли.
- Брови мне его в душу запали, - после паузы, за которую он пытается открутить хохочущему Несквику голову, говорит Рафаэлло. - Считай, что я их поклонник.
- А, ну раз брови… - многозначительно тянет Несквик и, уворачиваясь от подзатыльников, сбегает в подсобку за пачкой зёрен арабики.
Рафаэлло бросает взгляд в окно как раз в тот момент, когда Ронднуар слизывает пену с губ. Он замечает, что на протяжении всего прошедшего времени затаённо ждёт этого жеста. Его это озадачивает и на следующий день он пытается игнорировать подзуживающее желание посмотреть в окно.
Рафаэлло недооценил дуру-фею с её вывертами. К концу рабочего дня он вынужден наблюдать, как Ронднуар ест леденец на палочке, который ему презентовала на выходе маленькая девочка – ребёнок одной из сотрудниц «Pear». Видимо, чтобы не расстраивать ребёнка – Рафаэлло никогда бы не подумал, что Ронднуару есть до этого дело – он старательно прячет презрение за кривой ухмылкой и разворачивает леденец. И теперь они с Диролом восседают на капоте чьего-то из них автомобиля и опять что-то увлечённо карябают в блокноте, а кое-кто, забывшись, ещё и вытворяет с леденцом нечто совершенно неприличное.
Нет уж, дудки, больше Рафаэлло так экспериментировать не будет.
С провалом он поздравляет себя уже буквально через два дня. Не выдерживает, игнорирует представление со слизыванием пены, и вовсю пялится на поедание леденца. И ещё несколько раз так повторяет, залипая всё дольше и дольше. Чуть не попадается Несквику, но у него получается выкрутиться, и Рафаэлло делает себе пометку не ослаблять бдительность, когда снова соберётся поглазеть на зрелище погорячее.
Очередной сюрприз семьдесят четвёртого Хэллоуина – необычайное молчание Ронднуара. Рафаэлло выслушивает его заказ, словно он мог поменяться за всё это время, и ждёт привычного подкалывания, но ничего подобного нет. Вместо этого Ронднуар задумчиво и привычно пялится ему в район галстука и молчит. Открывает рот он только когда, неаккуратно открыв пачку сливок, Рафаэлло едва не обрезается ею.
- Осторожнее, - мягко говорит Ронднуар.
Рафаэлло почему-то смущает это.
И ночью ему снится первый сон за всё время Хэллоуинов. И снится ему Ронднуар. Конечно, ведь иначе быть просто не может, мало терпеть его днём, так он ещё и ночью норовит напомнить о себе. В этом сне Ронднуар не делает ничего. Просто сидит с закрытыми глазами в парке на скамейке, и ветер кружит вокруг него жёлто-красные листья. Это выглядит так… гармонично. Часть, когда он сам присоединяется к Ронднуару, Рафаэлло предпочитает не вспоминать на утро, потому что вообще не понимает её смысла.
За завтраком он продолжает худо-бедно строить теории. Если физические действия не дают результата, может, попробовать сменить эмоциональное отношение?
На семьдесят пятый Хэллоуин, зарядившись успокоительным, Рафаэлло предельно мил и вежлив с Ронднуаром Ферреро, но всё равно срисовывает с него тыковку. И тогда происходит из ряда вон выходящее событие – Ронднуар улыбается на прощание. Не снисходительно кривится, а улыбается открыто, доброжелательно и привлекательно. Под впечатлением даже Несквик, застывший с приоткрытым ртом.
Рафаэлло ещё несколько раз экспериментирует с вежливым обращением и замечает, что детали начинают меняться. Мелкие детали, незначительные, но меняются. От цвета гардероба у клиентов до заказов на кофе. И посреди всего этого новая константа – улыбка Ронднуара. Он улыбается всё так же на прощание, но каждый день. Рафаэлло чувствует, что начинает сдаваться этой улыбке и фиксироваться на ней. Раньше это был только жест слизывания пены с губ, ну ладно, иногда и леденец, теперь ещё и улыбка.
Все эти выводы его только больше озадачивают.
Утром Рафаэлло посещает кристально ясная идея забить на работу, всё равно ему ничего не будет, завтра он по-прежнему будет числиться в штате сотрудников кофейни. И почему эта гениальная мысль не пришла в его голову ещё в самом начале? Он так бездарно потратил восемьдесят пять Хэллоуинов. А ещё ему интересно, где и при каких обстоятельствах Рафаэлло встретит Ронднуара Ферреро, всё равно от него не избавиться. Рафаэлло с чистой совестью спит до полудня, а потом пускается во все тяжкие грехи в парке аттракционов.
И… здравствуй, Ронднуар Ферреро. Давно не виделись. Кажется, ты сегодня тоже прогуливаешь работу, а, может быть, у тебя и законный выходной на этот раз.
Он выглядит лишним элементом среди суматохи парка, даже несмотря на наличие подле себя подростка. Этот подросток явно приходится ему родственником – Рафаэлло видит уменьшенную в разы копию Ронднуара с короткими белокурыми волосами, но с тем же выражением «я повелитель Вселенной» на личике. Они яростно спорят и оба одинаково упрямы. Рафаэлло делает вывод, что это младший брат Ронднуара, частично припоминая рассказы Несквика о составе семьи Ферреро, которыми того снабжал Дирол.
Не добившись своего, подросток срывается с места и несётся через платформу с «чашками», ловко уворачиваясь от них, в сторону бустера, Ронднуар бежит следом, а за ними и Рафаэлло как на привязи, снедаемый любопытством. Ронднуар едва успевает перехватить брата, оттащить, уберечь от мощного столкновения с одним из звездолётов очередного аттракциона.
- Ты в своём уме?! – встряхивает он белого как полотно подростка, но в глазах его неподдельное беспокойство и страх.
- Брат, прости, - эти слова Рафаэлло скорее читает по губам, чем слышит наяву.
- Киндер, мы поговорим об этом не здесь, - Ронднуар убеждается, что младший брат не пострадал, цел и невредим, только сильно напуган, и тянет его из собравшейся толпы зевак прочь.
Вспышка фотокамеры настигает их в тот момент, когда они выясняют отношения с администрацией парка. Ронднуар прикрывает камеру ладонью и долго смотрит фотографу в глаза, отчего тот поникает в своём энтузиазме и прямо при нём удаляет все сделанные снимки. Потом Рафаэлло теряет их из виду, хотя по-прежнему следует за ними как привязанный тайком по кустам. Чего ради, спрашивается? Только ли из праздного любопытства? Он подумает об этом потом. Находятся Ронднуар и Киндер на дальней аллее парка, не слишком многолюдной в это время суток. Киндер стоит, уткнувшись брату в плечо и вцепившись клещом в него, а тот что-то тихо выговаривает ему, успокаивающе поглаживая по светлому затылку. Момент слишком личный, и Рафаэлло, наконец, прекращает своё преследование.
Такой Ронднуар непривычен, поразителен и оставляет непонятное волнующее и тянущее ощущение внутри. Рафаэлло изводится этим весь день, сетуя на себя за нелепую разнеженность. Засыпает он в разбитом состоянии перед телевизором.
Просыпается там же.
Первым делом даже не понимает, где он, а потом судорожно ищет пульт, переключает каналы, несётся на кухню к радиоприёмнику. Бесполезно. Тридцать первое октября. Хэллоуин.
Рафаэлло в недоумении – изменения произошли и весьма заметные. Что-то ведь послужило катализатором. Он отодвигает завтрак в сторону и начинает анализировать прошедший день, раскладывая его от и до, вспоминает прошлые Хэллоуины, ища общую связь. Внезапно Рафаэлло увязывает прямую пропорциональность перемены своего отношения к Ронднуару Ферреро к частоте смены событий.
Дура-фея с пафосной табличкой «СУДЬБА» благословит небеса и саму себя и обнимается с транспарантом «ХВАТИТ ПРОВАЛИВАТЬ ВСЕ ШАНСЫ!!!» с воплями «не прошло и сотни лет!».
Оказывается, Рафаэлло умудрился пропустить момент, когда абсурдное чувство настигло его, подкралось к нему, а он, не задумываясь, подставил спину, куда и получил удар. Вопреки всему Рафаэлло не злится, а смеётся над своей внеплановой болезнью. Не надо было пытаться открутить Несквику голову, всё равно ведь оказался прав.
- Или красота, или ум, да, Рафаэлло? – шутит тот как-то.
На это Рафаэлло нечего возразить, потому что заметили уже все вокруг, и только он избегал очевидного, а теперь, наконец, до него дошло. Дошло, что Ронднуар – не какой-то там простой мужлан, который таскается в кофейню каждый день, чтобы своим сарказмом вынуть из Рафаэлло всю душу, а человек, который, скорее всего, и сам не осознаёт, что их связывает взаимная симпатия как минимум. Они оба смущены и пытаются скрыть это за издёвками.
Что со всеми этими чувствами делать – Рафаэлло ещё не знает. Бороться с ними – себе дороже, он всё-таки хочет выбраться из петли времени и у него в руках ключ к прямой дороге, но всё же не может или просто боится представить, что будет, когда петля разомкнётся, ведь игнорировать уже явно не получится. Ему не хватает последнего толчка, чтобы разрешить загадки времени и дуры-феи раз и, он надеется, что навсегда.
Доходит до того, что он начинает следить за Ронднуаром уже всерьёз, и однажды видит его с высокой статной блондинкой, чем-то неуловимо напоминающей самого Ронднуара. Они медленно идут вдоль парковки, женщина что-то рассказывает ему, а он улыбается ей тепло и мягко. Рафаэлло видит эту улыбку до тех пор, пока они не скрываются в подъезде.
- А потом выяснится, что это его сестра была. А ещё тривиальнее быть не может? – психует Рафаэлло. – Нет, серьёзно, провидение, судьба, Вселенная или как там тебя – оригинальностью нельзя было отличиться?! – он топает ногой и поспешно оглядывается в поисках нежеланных свидетелей. - Здравствуй, ревность. Я тебя не ждал, - Рафаэлло тяжело вздыхает и идёт прочь со двора. – Надеюсь, ты у меня транзитом.
Он думал, что уже достаточно хорошо знает Ронднуара из-за сотни пережитых Хэллоуинов, и ему было немного неловко от этого, но оказывается, что нет, не хорошо и не всё. И Рафаэлло хочет узнать весь спектр его эмоций и состояний.
Ещё два дня он тратит на размышления – обдумывает план мести идиотке-фее и выбирает менее радикальный способ решения проблемы – вряд ли большинство посетителей кофейни одобрит публичный поцелуй представителей одного пола, а на третий, хотя по счёту это уже сто третий, Хэллоуин незаметно вкладывает между купюр сдачи аккуратный клочок бумаги со своим номером телефона. И ждёт.
К концу рабочего дня мобильный телефон жужжит сообщением, где и во сколько его ждут – Его Величество изволило понять и принять намёк благосклонно. Рафаэлло испытывает двойственные эмоции – его удивляет, с какой лёгкостью и простотой было принято предложение, и ему не терпится узнать, будет ли, в конечном итоге, завтра, а не бесконечное сегодня. В конце концов, временная петля – это не самый плохой вариант, чтобы выяснить настоящее отношение к определённому человеку. Рафаэлло не уверен, что не сошёл бы с ума моментально, окажись он, к примеру, сразу в мире, где прочно и не первый год женат на Ронднуаре, да ещё и с ворохом невесть как появившихся детей. С этим смириться было бы сложнее.
Первого ноября Рафаэлло чуть ли не рыдает от счастья и обнимается с радиоприёмником, забыв про план мести идиотке-фее. Отныне это его самый любимый день.

@темы: Несквик, Рафаэлло, Фики, Ронднуар, Дирол, Слэш

---

[АХ~]

Название: Игры, в которые играют нелюди
Автор: Торт-оборотень
Персонажи: Сникерс, Дирол, семья Ферреро.
Жанр: мистика, дарк
Рейтинг: G
Саммари: Сникерс решил сыграть в одну милую японскую игру...

«Это всё ерунда, - думал Сникерс, приближаясь к лифту. – Все знают, что других миров не бывает. А вдруг?»
Это «а вдруг» было его жизненной философией. Нельзя утверждать, будто что-то невозможно, если ты даже не пробовал! Вот почему он стоял сейчас перед входом в огромный бизнес-центр.
«Ну нет так нет, я же ничего не теряю. А если удастся, все обзавидуются, даже Марс!»
Он проскользнул внутрь, отсалютовал скучающему консьержу и весело отрапортовал:
- В фирму «Факин»… ой, то есть, «Фаркин Тим Инк». Курьер, документы привёз, - и он, ради убедительности, помахал толстой папкой, где лежали его школьные тетради и пестрящий замечаниями дневник.
Консьерж кивнул и пропустил его через терминал. Ему не терпелось вернуться к сканворду, поэтому он не стал спрашивать документов и выписывать пропуск, что Сника более, чем устраивало. Быстро взбежав на один лестничный пролёт, он остановился у своей цели – лифта.
«Сначала четвёртый этаж, потом второй, - он заглянул в лист бумаги, верхний в папке. – Да, точно. Потом шестой, снова второй и десятый…»
В его родном квартале домов выше пяти этажей днём с огнём не найдёшь, вот почему пришлось проникать в бизнес-центр аж на другом конце города. Квартиры в таких шикарных зданиях не по карману его предкам, но он никогда не жалел об этом. Родись он в богатенькой семье, разве он бы встретил своих друзей – сурового с виду Марса, который за своих пасть порвёт любому, кокетку-Баунти, двойняшек Твикс, упоротого Несквика, раздолбая Кита, прикольного малявку-Милки, принятого в компанию на «должность» всеобщего младшего братишки, и главное – Натса?
Лифт гостеприимно распахнул свои двери, и Сникерс начал ритуал. Добравшись, наконец, до десятого этажа, он нажал кнопку пятого. Его сердце билось, так и норовя выпрыгнуть из груди. Что-то ждёт его там? А вдруг…
Когда в кабину вошла женщина, Сник еле удержался от того, чтобы заорать на всё здание. «Это может быть случайным совпадением», - думал он, но глаза его лихорадочно загорелись предвкушением. Женщина выглядела очень обыкновенной, типичная представительница офисного планктона. «Сейчас всё решится!» Сник быстро надавил на кнопку первого этажа. Лифт медленно поплыл… вверх.
«Пиздец! - понял Сникерс. – Сработало! Ух ты!»
Мысль прервать игру даже не заглянула в его лохматую голову. Кто же откажется от возможности увидеть другой мир?! Он исподтишка разглядывал свою спутницу, та молча смотрела в пол. Её ничем не примечательное лицо не отражало никаких эмоций.
Лифт снова достиг десятого этажа, и его двери мягко разъехались, открывая Снику другой мир. Он снова поднял глаза на женщину, но увидел лишь пустоту, словно она растаяла в воздухе. Перепрыгивая через три-четыре ступеньки, он помчался вниз. Ни на лестнице, ни в фойе ему не встретилось ни одного человека, даже консьерж куда-то пропал. Он вылетел на улицу и замер. Со всех сторон его окутывала непроглядная тьма, лишь небо зловеще алело где-то вдалеке.
- Другой мир! – восторженно воскликнул Сникерс. – Так вот он какой! Ух ты! Жуть! Натса бы сюда! И остальных, им бы понравилось!
Он схватился за телефон, чтобы сделать пару снимков, но аппарат и не подумал включиться, несмотря на полностью заряженную с утра батарею. Похоже, земные электронные устройства здесь не работали. Сник взглянул на часы. Стрелки, как сумасшедшие, вращались с невероятной скоростью.
- Охренеть! Супер! Я должен притащить сюда всех! Сегодня расскажу им, а завтра – вернёмся, - решил он. – А сейчас пора обратно, мне же надо успеть на приём к врачу.
Сникерс был мастером спорта, пока – только по получению всевозможных травм. Вот и сейчас он умудрился сломать пару пальцев на ноге и должен был ходить на перевязки. Так что исследование параллельных миров следовало отложить хотя бы до вечера.
Сник вернулся в здание и потащился на десятый этаж. Следовало провести ритуал в обратном порядке.

***
Больница выглядела пафосно, как дорогая частная клиника из какого-нибудь сериала. Перед выборами мэра постарались. Привычно оставив скейт в раздевалке, Сникер помчался наверх. Кабинет доктора Орбита находился в самом конце коридора. Распахнув двери, Сник ожидал увидеть постоянно отирающегося у «лечащего врача» - «Теперь это тааак называется!» - ехидничал Натс, - Несквика, своего старого друга, но вместо него на кушетке обнаружился незнакомый парнишка старше его на несколько лет, очень худой и бледный. Впрочем, человек в белом халате, меряющий ему давление, тоже не особо походил на старину Орбита.
- Эээ… а что случилось? – поинтересовался он. – У Орбита внеплановый выходной?
- Кого, - искренне удивился доктор. – В нашей больнице нет человека с таким именем, здесь всегда работал я. У тебя что, жар?
Он потрогал лоб ошарашенного Сника.
- Что с тобой, Мандерли? – тихим дрожащим голосом спросил пациент. – Ты не узнаёшь Дирола, нашего постоянного лечащего врача? Может, и меня не помнишь?
- А мы встречались? – Сник так офигел, что даже пропустил мимо ушей чужое имя.
- Похоже на амнезию, - доктор Дирол усадил его в кресло. – Итак, Мандерли Ферреро…
- Я не, - начал было Сник, но тут его взгляд упал на большое зеркало. Даже пейзажи иного мира не поразили его так, как то, что он там увидел. На него смотрел незнакомый светловолосый парень.
- Пиздец, - здраво оценил ситуацию Сникерс и отключился.

- Док, это лечится? С ним всё будет в порядке?
Многочисленные домочадцы столпились вокруг кровати Сника, который судорожно пытался запомнить, кто есть кто. Тот, который спрашивал – второй по старшинству брат, Роше. Самый старший – Ронднуар – вон тот брюнет с тростью. Блондин, похожий на его него самого – теперешнего, разумеется – это Гарден. Мальчик, на вид не старше Милки – Киндер. Единственную женщину ему представили как Нутеллу. Ну это проще всего, она одна – не спутаешь. Парень из кабинета Дирола – Тик Так, их кузен, а такой же как он, только красноглазый – это его брат Рафаэлло. Ну вот, запомнил. Остаётся только убедить их, что он всё вспомнил, чтобы его забрали из лечебницы, а там уж он побежит прямиком к злополучному лифту. Ещё не хватало – здесь задерживаться! Он должен непременно вернуться обратно!
- Я уже в порядке, Роше, - Сникерс резко сел на кровати. – Я… я упал, когда шёл в больницу. Поскользнулся. Ударился головой, вот память и отшибло! А теперь всё окей. Заберите меня домой, а? Ронд, скажи им, пусть меня отпустят!
- Думаю, он может отлежаться и в поместье, - решил Ронднуар. – Дирол, я его забираю.
- Под твою ответственность, - проворчал врач, подписывая бумагу.
Всё семейство, кроме болезненного Тик Така, который, похоже, жил в больнице, совсем как Несквик, погрузилось в два дорогих автомобиля. Сника усадили в один из них между Гарденом и Киндером, и чёрный «Ламборгини» покатил по дороге. Сникерс смотрел во все глаза, запоминая маршрут. Главное теперь – не выдать себя. Интересно, каким был этот Мандерли? Как себя вести с ними со всеми? А впрочем, если что, можно списать странности в своём поведении на сотрясение мозга.
«Всё равно я отсюда сбегу, слышишь ты, нечисть! – мысленно пригрозил он женщине-призраку, которую считал виновной в своих приключениях. – Ты меня больше не запутаешь! Буду ездить в этом сраном лифте, пока не вернусь обратно!»

- Я понимаю, ты мне не веришь… - Сникерс бегал кругами по комнате. – Но…
- Верю, - перебил его Киндер. – Это взрослые…
Он махнул рукой, всем своим видом демонстрируя недалёкость старших родственников.
Сник радостно подскочил.
- Ура! – завопил он. – Здорово! Ты мне поможешь? Как классно, что хоть кто-то понимает, что я – не ваш Мандерли!
- Либо ты сошёл с ума, либо не врёшь. Мне хочется верить во второй вариант, - улыбнулся Киндер. – Другие миры – это так здорово! Знаешь, ужасно скучно жить в мире, лишённом волшебства.
- Это точно, - согласился Сник. – Быть ребёнком в такой семье вообще, наверное, уныло. Костюмы, скучные разговоры, хорошие манеры… То ли дело у нас! Стройки, скейт, приключения… Ой, извини.
- Ничего, - Киндер понимающе кивнул. – Ночью, когда все уснут, выберемся из дома. Я знаю, где лежат ключи от машины Роше, Ронд свои без присмотра не оставляет. Я утащу их и поедем. Я подскажу, как добраться. А там ты вернёшься в свой мир, а наш Мандерли снова окажется здесь и отвезёт меня домой. Никто ничего и не заметит.
- Супер! – в порыве чувств Сник обнял мальчишку. – Скорей бы вечер! Как представлю, что сейчас кто-то в моём теле бегает вокруг моего Натса…
- Мандерли может, - вздохнул Киндер. – Но ты не беспокойся, скоро ты вернёшься обратно. Наберись терпения. Если хочешь скоротать время, может, поиграем?
Он ткнул пальцем в шикарную железную дорогу, при виде которой глаза Сника засияли незамутнённым восторгом. Таких игрушек у него никогда не было.
- Вау! – воскликнул он. – Замётано! Как это заводится?

Водить Сникерс умел, пусть и не имел, разумеется, прав. Марс, самый старший из их компании, купил на заработанные деньги старую развалюху на колёсах и научил водить всех «салаг» - на всякий случай. Как в воду глядел – вот оно и пригодилось! Киндер подсказывал дорогу не хуже навигатора, и скоро перед ними возникло высокое здание.
- Пойдём, - Киндер первым выбрался из машины. Сник последовал за ним.
Фонари не горели, впереди виднелся лишь тёмный силуэт «башни». Они тихо проскользнули внутрь и поднялись к лифту. Сникерс нажал на кнопку вызова. Пританцовывая от нетерпения, он еле дождался, когда двери распахнутся, и сразу же, не глядя, влетел в лифт…
Где попал в стальные объятия Ронднуара.
- Я хотел бы верить во второе, - тихо сообщил сзади Киндер. – Но верю в первое. Извини, Мандерли, но сумасшедший родственник плохо скажется на репутации Семьи. Поэтому мы с Рондом договорились спрятать тебя здесь, в частной психиатрической лечебнице. Остальные ничего не знают, им мы скажем, что ты сбежал ночью.
- Наши братья слишком мягкосердечны, и порой, совсем не думают о пользе Дела, - поддержал его Ронд. – Ты будешь здесь, пока не поправишься – либо, если лечение не подействует, навсегда.
Сникерс взвыл и начал вырываться, но Киндер нажал на кнопку вызова санитаров. Вскоре Сника скрутили и упаковали в смирительную рубашку.
- Тебе будут колоть лекарства, от которых ты превратишься в овощ, - прошептал ему в самое ухо Киндер - невинный с виду светловолосый мальчик, пока Нуар разговаривал с врачом. – А потом ты умрёшь. А тем временем, я устраню и остальных претендентов на наследство и возглавлю империю Ферреро. И не смотри на меня так. Искорёженная психика, несчастное детство, деревянные игрушки, прибитые к потолку – до недавних пор, я не знал, кто моя семья, меня вырастила полусумасшедшая старуха, которую все называли ведьмой. А потом она умерла. Или нет – кто этих ведьм знает?
Его лицо, не выражающее никаких эмоций, живо напомнило Сникерсу женщину в лифте, и в этот момент он окончательно понял, что проиграл.

@темы: Сникерс, Джен, Фики, Дирол

---

[АХ~]

начинаем выкладку работ =)
помним про анонимность!

Название: Ведьмочка
Автор: Торт-оборотень
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Баунти
Категория: джен
Жанр: портрет
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: нет

@темы: Баунти, Джен, Арты