[АХ~]

Название: Возлюбленный Богов
Автор: Торт-оборотень
Пейринг: Ронднуар, Марс
Категория: преслэш
Рейтинг: PG
Предупреждения: Фэнтази!АУ, Ронд жрец, Марс - Божество.

@темы: Слэш, Марс, Арты, Ронднуар

---

[АХ~]

Название: Где живут чудовища
Автор: Торт-оборотень
Размер: 1570 слов
Пейринг/Персонажи: близнецы Твикс, Несквик и Нутелла мельком
Категория: слеш, гет
Жанр: романс-страшилка
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Твиксы с детства знали, что в лесу на холме живут чудовища…
Примечание/Предупреждения: в тексте присутствуют сцены курения и жестокого обращения животных с людьми и детьми.

Твиксы с детства знали, что в лесу на холме живут чудовища. Тогда они играли на улице, и к ним подъехал незнакомый человек на большом черном джипе. Он сказал, что работает вместе с их папой, и тот просил отвезти их в аэропорт на встречу с ним. Твиксы уже неделю ждали папу из командировки, но каждый вечер он звонил и говорил, что, к сожалению, у него дела и он пока не может приехать. И наконец-то он возвращается! Радости их не было предела.

Но вместо аэропорта человек привез их в лес. И запер в машине все двери.

Он начал трогать Вики во всяких местах, и ей это не понравилось. Она кричала, а Твиг ничем не мог ей помочь – человек туго пристегнул его ремнями на заднем сиденье. Они никак не поддавались!

И тут что-то тяжелое прыгнуло на капот. Вся машина закачалась, человек растерялся, и Вики смогла выбраться через окно. Он бросился за ней следом, но далеко уйти не успел. Потому что разглядел то, что сидело на капоте.

Это был огромный заяц. А может быть кролик. Действительно огромный – больше сторожевой собаки. И зубы у него были, как у собаки – большие и острые. И длинные когти на лапах. И красные светящиеся в полумраке глаза.

Человек вскрикнул – как-то очень по-женски, а совсем не тем низким мурлычущим голосом, которым он говорил до сих пор – и в этот момент кролик бросился на него и повалил на землю. Человек все еще пытался оторвать его от своей шеи, когда Твиг наконец победил ремни и выскочил из машины. Вики сидела на земле и во все глаза смотрела на разворачивающийся перед нею поединок. Когда Твиг подбежал к ней, крики прекратились, и раздался звук, который они ни с чем не могли спутать. Так их пес Старки хрустел косточками, оставшимися от супа.

Твиксы взялись за руки и побежали из леса домой. О том, что случилось, они никому никогда не рассказывали.


Через пару дней они вернулись на поляну, где оставалась машина. И ничего там не нашли. Даже трава, кажется, не была примята. Можно было подумать, что все произошедшее им привиделось. Но Твиксы знали, что двоим привидится одно и то же не может (так говорили по телевизору!). А их всегда было двое, и верили они друг другу безоговорочно. Значит, кто-то просто замел все следы преступления. Возможно, даже тот кролик…

Зато на обратном пути в поле они встретили незнакомого мальчика. Он был ужасно лохматый, чумазый и какой-то помятый, как будто долго катался в пыли у дороги. Твиксы шли домой, а мальчик шел им навстречу – в лес.

– В лесу опасно гулять одному, – сказали они хором. – Там живут чудовища!

– Я знаю, – ответил мальчик, шмыгнув носом. – Там водятся большие черные волки.

– Да нет же! Это огромные саблезубые кролики!

Мальчик побледнел и задрожал. Наверное, он очень боялся кроликов, решили Твиксы. Не стоило его расстраивать…

– Но знаешь, это хорошие кролики!

– Да! Они едят только плохих людей.

– Или только взрослых, мы еще не поняли…

– Так что не бойся! Хочешь, мы тебя проводим?

Мальчик ошарашено переводил взгляд с одного на другого – он явно не ожидал такого внезапного напора.

– А… а вы кто? – спросил он, когда в болтовне близнецов наступила краткая пауза.

– Я Вики Твикс!

– Я Твиги Твикс!

– А как тебя зовут? – уже хором сказали они.

– А я… Несквик.

***

С Несквиком они подружились быстро, как бывает только в детстве. На следующий день они позвали его играть. Он сказал, что далеко живет – за лесом, но постарается прийти. Пришел он уже под вечер, и долгое время почему-то прятался в кустах, но Твиг его оттуда выудил, и они пошли шататься по округе. Несквик с интересом все разглядывал, говорил, что не часто бывает в «большом городе».

Твиксы только плечами пожимали – уж их-то городок никак нельзя было назвать большим. Они ездили с родителями в Прагу на прошлое Рождество – вот где большой город! А у них так, мелкий городишко, деревня почти. Видимо Несквик жил на какой-то совсем маленькой ферме, ничего в жизни не видел…
Например, у него не было сотового телефона. И конечно он не умел им пользоваться. Твиксы подарили ему один из своих – чтобы всегда быть на связи. Родителям сказали, что потеряли. Да и зачем им два телефона? Они же и так все время вместе.

Хотя что там телефон! Он и в кино-то никогда не был! Ничего не знал про трансформеров и грендайзеров (Твиг был особенно поражен этим фактом), не играл в футбол, не пробовал мороженое в БаскинРоббинс... Такое чувство, что родители до этого вообще не отпускали его из дома. И похоже было, что и сейчас он убегал из дому без спроса. Иногда он не появлялся неделями, а иногда приходил играть каждый вечер. В гости он к Твиксам, правда, не заходил никогда. То ли стеснялся родителей, то ли боялся Старки. Пес почему-то невзлюбил Несквика сразу. При первой же встрече облаял его и загнал на дерево. Так, что Несквик потом полчаса отказывался оттуда спускаться. Это было странно, потому что обычно Старки был очень дружелюбным (родители смеялись, что сторожевого пса из него никогда не выйдет - оближет взломщиков с ног до головы и позволит вынести все ценности). Может быть от Несквика просто пахло дикими зверями, потому что он часто бывал в лесу? Это была одна из загадок, которые всегда его окружали.

Осенью Твиксы пошли в школу. Они надеялись, что Несквик попадет в их класс, но оказалось, что в их школе он учиться не будет. И вообще ни в какой – в их семье все учатся дома, так он сказал. Как-то за ужином Твиг осторожно спросил, могут ли дети не ходить в школу и почему. И он не для себя узнает, нет! Мама тогда разволновалась – не случилось ли у него чего с ребятами из класса? Но отец улыбнулся и сказал, что да, могут не ходить. Если они болеют и вообще не выходят из дома. Или у них очень религиозная семья. Вики и Твиг покивали с серьезным видом и при следующей встрече спросили у Несквика, очень ли у него религиозная семья? Несквик, похоже, не знал, что это значит. Твиксы тоже представляли себе это смутно. Вики предположила:

– Ну, вы ходите в церковь каждый день?

– Мы вообще туда не ходим, – потупился Несквик и кажется расстроился.

– Вы теперь не будете со мной дружить? – спросил он.

– Будем конечно! – хором ответили Твикс. Они сами ходили в церковь только по праздникам и не понимали, что плохого, если кто-то туда не ходит. Их-то семья была не очень религиозной.

Позже Несквик смеялся и говорил, как ему повезло родиться в наше время, а не лет 200-300 назад, когда его подозрительную семейку местные с радостью сожгли бы на костре. Твиг перекладывал самокрутку за ухо и замечал, что за то, чем Неск занимается сейчас, его бы тоже могли если не сжечь, то упрятать на годик в кутузку – точно. Вики просто смеялась и выпускала в небо колечки дыма.
За прошедшие годы Вики и Твиг научились отличать себя друг от друга и понастроили и опровергли кучу теорий насчет Несквика. Самой живучей была версия, что он родился в секте (видимо именно это подразумевала формулировка "очень религиозная семья", которую им выдали в детстве). Но вскоре стало понятно, что родителями Несквика (которых никто так и не видел) скорей всего были какие-то старые хипари, окопавшиеся за соседнем лесом. По ТВ таких показывали, даже шоу о них снимали. Миру мир, отринем цивилизацию с ее теликом и кока-колой, ура травке и свальному греху! Несквик подтверждал эту теорию, часто заводя разговоры о "живых деревьях и камнях", "душе леса" и прочей языческой белиберде. Травкой он снабжал полкамбуза, а что касается свального греха... В общем, тут тоже все было.

Несквик был первым парнем, которому Твиг не захотел пересчитать зубы за то, что Вики его поцеловала. Даже наоборот – самому захотелось проверить, как это будет? Проверку он провел тут же, отпихнув Вики и завалив Несквика на диван. Несквик кажется был не против. Но чтобы удостовериться, Твиг пошел на второй заход. На третьем Вики стащила его с дивана и заняла его место. Им понадобилось минут пять, чтобы установить очередность. В конце концов, близнецы с детства привыкли всем делиться.

Наутро Твиг тихо сбежал на балкон – проветрить голову и подумать о своей жизни. Там его быстро нашел Несквик, но вопреки обыкновению не стал сразу философствовать, а долго курил и вглядывался в горизонт.

– Ты знаешь, – проговорил он, когда молчание совсем уж затянулось, – В детстве я все время боялся, что сделаю что-то не так. И вы перестанете со мной дружить.

Твиг, ожидавший чего угодно, но только не такого захода, сполз на пол, задыхаясь от смеха. Возможно это была истерика. С ним такого никогда не случалось, так что он не знал наверняка.

– Так вот, – продолжил Несквик, когда Твига отпустило, – В этот раз я почему-то уверен, что все сделал правильно. А ты что думаешь?

Твиг ничего не думал. В голове было абсолютно пусто, но это стало не важно, когда сзади неслышно подошла Вики и обняла его за плечи. В конце концов, ничего по-настоящему и не изменилось. Они были друзьями и они останутся друзьями. Друзья-то бывают разные. Бывают и вот такие, с привилегиями.

Твиксы стали меньше цепляться друг за друга и пробовали встречаться с кем-то на стороне (Твиг бросился во все тяжкие даже раньше, ему надо было проверить кое-что про свои предпочтения). Но ничего серьезного из этого не выходило. И ни с кем они больше не пробовали "втроем" – это было слишком личное, только между ними и Несквиком. У него, конечно, тоже были свои приключения, про некоторые он рассказывал, про другие оставалось только догадываться, но итог всегда был один – Несквик возвращался к ним. А к началу новой студенческой жизни они решили больше уже никуда друг от друга не уходить.

И как всегда бывает, стоит только принять такое важное жизненное решение, как все начинает идти совсем не так... Но эту историю расскажут совсем другие герои – как-нибудь в другой раз.

tbc

@темы: Слэш, Фики, Гет, Несквик, Арты, Твикс, Нутелла

---

[АХ~]

Вот и настал самый страшный день — день выкладки!
Напоминаем, что авторы должны сохранять анонимность до окончания феста =3

Название:
Автор: Торт-оборотень
Пейринг/Персонажи: Ронднуар/Рафаэлло
Категория: слэш
Размер: 1 057 слов
Жанр: ПВП
Рейтинг: R
Примечание/Предупреждения: ООС


– И где только помещается такое количество?
Рафаэлло рассеянно обвёл взглядом сидящих за столом и с трудом понял, что речь идёт о нём.
– Гарден, перестань уже цепляться к нему, – Роше неодобрительно покосился в его сторону.
– Могу цепляться к тебе, – Гарден так просто сдаваться не собирался.
Рафаэлло снова оглядел стол – несгоревшие и наполовину свечи неверным пламенем освещали столовую, по стенам метались тени, и иногда можно было различить их шорох, пустые и полупустые блюда сверкали краями, а есть по-прежнему хотелось. Иногда ему казалось, что у Ферреро половина страны в родственниках, и все они решили умереть именно в этом доме, чтобы один раз в году в праздник непременно о себе напомнить. Он перестал слушать препирающихся, продолжая бессмысленно смотреть в тарелку. День был… странным. С утра всё шло своим чередом, а ближе к обеду Рафаэлло стал замечать, что периодически выпадает из реальности. Он обнаруживал себя то слоняющимся у библиотеки, то в семейной галерее, то у оранжереи, где Гарден выращивал такие же едкие, как и он сам, цветы. Но чаще всего Рафаэлло приходил в себя у кухни. Потому что всё время хотелось есть.
Громко звякнула чья-то вилка. Или так просто показалось.
–… я знаю, что прав, – донёсся до Рафаэлло голос Киндера.
Ронднуар одобрительно ухмыльнулся, и Киндер расцвёл самодовольной улыбкой.
– Сразу видно, чья школа, – вздохнул Гарден. – Только второго Ронднуара нам не хватало.
Дальше Рафаэлло не слушал. Пробормотав извинения, он вышел из-за стола, не дожидаясь десерта. Ноги налились бетонной тяжестью, он двигал ими еле-еле и совсем перестал понимать, куда брёл. Точно его тело принадлежало не только ему и всё охотнее слушалось другого хозяина. В голове то и дело вспыхивали какие-то образы, но вскоре всё поглотил белый туман. Тревожно потянуло за рёбрами, спустилось ниже по телу неуместное возбуждение.
Пришёл он в себя от того, что кто-то сильно тряс его за плечи. Рафаэлло похлопал глазами, но туман не прошёл. Сквозь белёсую пелену он различил склонившегося над собой Ронднуара. Тот что-то спрашивал, только Рафаэлло не мог понять, что именно, а губы против воли разошлись в усмешке. Он что-то начал говорить. Собственный голос гулом отдавался в голове, но как Рафаэлло ни силился, так и не смог понять, что говорил. Ронднуар выпрямился, неприязненно глядя на него. Никогда раньше по отношению к себе Рафаэлло не видел такого выражения. Он попытался откреститься от всего, что было произнесено. Вместо этого он только засмеялся. Ронднуар ушёл. Горечь внутри схлестнулась с торжеством, Рафаэлло попытался подняться и остался сидеть на месте, сильнее сжимая пальцами подлокотники кресла.
Ронднуар вернулся. Усевшись на подлокотник кресла, он цепко ухватил Рафаэлло за подбородок и приподнял голову. В его руке блеснул небольшой флакон, и он поднёс его к губам Рафаэлло. Тот резко дёрнулся и, кажется, что-то прошипел, тело по-прежнему не подчинялось ему. Тогда Ронднуар силой развернул его к себе, жёстко зафиксировал подбородок, вынуждая приоткрыть рот, и влил жидкость из флакона. Рафаэлло вцепился в его руку, силясь оторвать от себя, но Ронднуар был сильнее. Рафаэлло затрясло, белый туман плотно залепил глаза и уши, закружил в голове, лишая ориентации в пространстве, и через долгий-долгий миг пропал, оставив после гулко колотящееся сердце, да только усилившееся возбуждение.
Когда сознание прояснилось окончательно, Рафаэлло понял, что прижимается щекой к ладони Ронднуара и беззвучно повторяет одну фразу – «не уходи».
– Прости, – прохрипел он, отпуская чужую руку и отводя взгляд. И немного пересел, пытаясь скрыть своё положение.
Ронднуар скользнул пальцами за воротник его рубашки и вытянул цепочку с медальоном. Внимательно оглядев медальон, он затем продемонстрировал его Рафаэлло. Один луч, выходящий из центрального круга, был отломан.
– Кто тебе дал это?
– Гарден, – Рафаэлло пожал плечами.
Когда Гарден отдавал ему защитный медальон, тот был в порядке. Вроде бы.
Ронднуар закатил глаза, не скрывая, что думает о собственном брате. Горбатого могила исправит. Вот только этот горбатый не собирался в могилу ни в обозримом, ни в необозримом будущем.
– Иди за мной, – Ронднуар встал и предложил руку Рафаэлло.
Тот не стал отказываться, опёрся на неё, пытаясь встать так, чтобы не демонстрировать непроходящее возбуждение. Краска едва заметно хлынула по щекам, и тем стыднее было осознавать, что оно – своё собственное, а не пришлое. Не того, кто решил «покататься» в Рафаэлло.
Ронднуар привёл его в свою комнату. Пока он искал что-то, Рафаэлло тщётно пытался избавиться от непрошенных мыслей, но разворошённое сознание опять отказывалось подчиняться ему. Он всё ещё чувствовал щекой твёрдую ладонь Ронднуара, и эта иллюзия никак не хотела покидать его. Притупившаяся за рёбрами тревога напомнила о себе, окатила духотой, распалила ещё больше желание. Внизу живота неумолимо продолжала разливаться истома, кожа горела уже не только на щеке, но и на шее, которую Ронднуар задевал пальцами, горела ладонь, которой Рафаэлло хватался за него.
– Этот будет надёжнее, – за своими мыслями Рафаэлло не заметил вернувшегося к нему Ронднуара.
Ронднуар подошёл близко, опасно близко, заставляя желание бесноваться внутри. Накинул на шею Рафаэлло цепочку, и на груди закачался точно такой же защитный медальон, только из другого материала.
– Спасибо, – непослушными губами прохрипел Рафаэлло.
Нужно было быстрее уходить, пока ещё оставались силы смирять желание. Но Ронднуар явно был другого мнения. Он снова приподнял подбородок Рафаэлло, заставляя смотреть себе в глаза. Там за пляшущей неизменной насмешкой безумствовало адское пламя.
– Признаться честно, в эту ночь я не собирался далеко заходить, – голос чаровал не хуже гипноза. – Но было бы глупо оставить всё, как есть.
То самое адское прятало за собой что-то ещё. То, что ясно говорило – «не показалось», то, что исключало одиночество Рафаэлло на зыбком дурманном льду всепоглощающего чувства.
Раскалённые губы коснулись щеки, затем шеи, заново клеймя там, где раньше касались пальцы, и накрыли губы Рафаэлло. Отвечать на поцелуй оказалось легко, отпустить себя – ещё проще. Он готов был застыть так на долгие часы, но тело опять не слушалось его, жадно торопя время. Он не узнавал сам себя, но не мог остановиться. Собственные руки сталкивались с чужими, сорванное дыхание мешалось с чужим, только когда Рафаэлло упал спиной на прохладную простыню, Ронднуар успокоил время, вернув ему привычный бег, а затем и вовсе замедлил его. Именно так казалось Рафаэлло, пока тот нежил всё его тело, разводил ноги, целовал бёдра и сводил с ума откровенными ласками между ягодиц, заставляя тонуть в сплетении душ и тел, падать без оглядки во тьму, захлёбываться ощущениями, движениями, запахами. Умирать от наслаждения вечно с человеком, который был столь желанен и наконец-то стал близок. Рафаэлло целовал отчаянно, смотрел, запоминая каждую черту лица и тела Ронднуара, не переставал трогать в ответ, пытаясь показать то, что не смог высказать словами.
Тело требовало успокоения, которое Ронднуар наконец-то дарил ему. И ещё никогда в жизни Рафаэлло не был так уверен в правильности происходящего. И утром всё окажется явью, а не обманчивыми грёзами, навеянными призраком.

@темы: Слэш, Фики, Рафаэлло, Ронднуар

---

[АХ~]

Название: Шоссе 66
Автор: Торт-оборотень
Бета: Торт-оборотень
Пейринг/Персонажи: Марс/Рафаэлло, Нутелла, Тик Так, Лайон, Скиттлз, Пикник, Сникерс, Баунти
Рейтиг: PG-13
Размер: 7 150 слов
Жанр: экшен, мистика, романтика, дорожная история
Саммари: «Мы существует вне времени, пока несемся по этой дороге в никуда» (с)
Предупреждения: OOC, насилие, упоминается каннибализм.

«Когда я свернул не туда?».
Это был единственный вопрос, мучивший Марса. Навигатор предательски молчал, а в какой-то момент совсем погас, будто кто-то специально отрубил провода. Марс несколько раз постучал по умному железу, в надежде, что тот отзовётся на грубую силу. Но вместо этого на экране навигатора появилась трещина. Громко чертыхнувшись, Марс остановил свою чёрную «импалу». Осмотревшись по сторонам, он несколько раз постучал пальцами по рулю. Возвращаться? Но Марс совершенно не помнил никакого поворота, из-за которого мог бы оказаться на этом шоссе. Он ехал строго по карте.

Набрав номер Баунти, он вновь услышал молчание − даже электронный голос оператора не радовал его своей беседой. Чертовщина какая-то.
Датчик показывал, что бензина осталось совсем немного, а за два часа непрерывной гладкой дороги Марс не увидел ни одной заправки или указателя.
− Вот дерьмо.

Марс всё же решил ехать вперёд − на дорогу назад у него уже не было времени. Впереди маячил ржавый закат, чёрные ночные облака затягивали небо так, что, казалось, он видит растянувшуюся зловещую улыбку.

В мышцах появилась знакомая вибрация − свидетельство того, что Марс долго находился за рулём и не спал. Он рассчитывал преодолеть эту дорогу за двадцать четыре часа и к Хэллоуину быть у Баунти в Нью-Мексико, но сейчас он понимал, что нужно было выехать заранее. Баунти и так злилась на него, что он редко её навещал, да ещё и племянники по нему соскучились, поэтому Марс решил, что на Хэллоуин сделает им сюрприз. Но, кажется, что он отменяется.

Дорога была слишком хорошей: ни одной кочки или ямы, ровная белая линия. Такое впечатление, что только вчера тут кипели дорожные работы. Но за всё время Марс ни встретил ничего, чтобы свидетельствовало об этом.

Солнце скрылось за горизонтом. Ещё несколько минут небо было серым, а потом совсем почернело. Вдали не было ни одних встречных фар. То и дело Марс поглядывал на циферблат бензина, который неумолимо катился вниз, а впереди − одинокая, пустая дорога. Перспектива застрять здесь Марса нисколько не радовала.

Однако дорога оказалась не такой уж и пустой. Свет фар осветил фигуру возле дорожного знака. Это случилось настолько неожиданно, что Марс не сразу понял это. Останавливаться он не собирался − попутчики ему были не нужны. Но в какую-то долю секунды машина сама остановилась, погасла, и как бы Марс не дёргал ключ зажигания, импала отказывалась двигаться.
− Какого чёрта? – рыкнул он, когда все его действия оказались бесполезными.

Соседняя дверца открылась, и в салон залез человек.
− Уф, а я уже испугался, что ты не остановишься.
Марс удивлённо пялился на кучерявого пришельца, завёрнутого в очень длинное пончо. Такого счастливого и такого бесстрашного, сразу перешедшего на «ты», как будто они сто лет знакомы.
− А я и не останавливался,− процедил он сквозь зубы.
Марс надеялся, что понятно выразил не высказанное вслух «убирайся ко всем чертям».
− Оу, − на лице незнакомца не возникло ни одной морщинки задумчивости. − Ну, нам всё равно по пути…
− Ты кто такой, чёрт возьми?
− Рафаэлло,− он вытащил руку из-под пончо и протянул ему.
Марс с опаской посмотрел на него, сомнительно, что под одеждой спрятано оружие, но отчего-то оно этому Рафаэлло не по размеру. Руку он не пожал.

− С чего ты решил, что нам по пути?
Рафаэлло спрятал свою руку под пончо.
− На этом шоссе нет других поворотов, подбрось меня до первого перекрёстка, а дальше я по своим делам, ты по своим,− пожал плечами Рафаэлло.

Марс нахмурился: он терпеть не мог попутчиков, но отчего-то выгнать этого Рафаэлло не смог. На улице стало так темно, хоть глаз выколи, − он только сейчас это заметил, когда фары машины погасли.
− Сдохла, − констатировал Марс. − Боюсь, мы никуда не поедем.
− Почему? – удивился Рафаэлло, поглядывая на него. – Ты ведь ключи из зажигания вынул, заводи давай.
Марс цокнул, мол, без тебя знаю. Повернул ключ, и машина загудела, и засветилась, как по взмаху волшебной палочки.
− Дьявольщина, − под нос себе выругался Марс.
− Вот видишь,− Рафаэлло по-дурацки улыбался.
В салоне стало светло, и Марс теперь мог разглядеть его. Наверное, он слишком долго это делал, потому что Рафаэлло тоже повернулся к нему, вопросительно изогнув брови и на всякий случай потрогав свой нос.

− Ты на привидение похож,− выдал Марс.
− Нет, не похож,− заявил Рафаэлло, так, как будто встречал их не раз. − Вот, потрогай.
Он коснулся его ладони. Руки у него были тёплые.
Марс раздражено оттолкнул его и наконец-то сдвинул машину с места.
− Не боишься меня? – зачем-то спросил он, когда погасил свет в салоне. – Может, я маньяк.
Рафаэлло вдруг рассмеялся.
− Из нас двоих скорее я похож на маньяка. Кстати, как мне тебя звать?
Марс нахмурился, но всё же ответил:
− Марс.
− Очень приятно познакомиться.
В ответ Марс только хмыкнул: о себе он такого сказать не мог.

Впереди ничего не было видно − только свет фар от его машины, освещающий дорогу. Они проехали в тишине несколько минут, и за это время Марс уловил несколько вещей: в салоне пахло кокосом, а от его попутчика исходил белесоватый свет, который Марс уловил боковым зрением.
Особенно это было заметно на его кучерявых волосах.

− Как ты сюда попал?
− Так же, как и ты. Меня сюда привезли, − как ни в чём не бывало пожал плечами Рафаэлло.
− Зачем? – удивился Марс. Ему казалось это странным: сколько он уже ехал, но ни одной живой души не видел.
− Я должен встреть одного человека и проводить его.
− Этот человек без тебя не сможет найти дорогу? – Марс не особо верил светящемуся человеку.
− Ну, − Рафаэлло задумчиво поджал губы. − Он может сдаться, и заблудиться.
Марс фыркнул, устало всматриваясь в бесконечную дорогу.
− Я вот тоже уже готов сдаться и заблудиться.
Рафаэлло уже хотел было, что-то сказать, но передумал, а Марс не стал вдаваться в подробности. Высадит его на первом перекрёстке и забудет. Вот только как же этот перекрёсток далёк. Зато теперь Марс знает, что он существует.

Так они ехали в молчании несколько минут. Стрелка на часах миновала полночь, на небе даже луна была затянута тёмным саваном облаков. Не самая приятная ночь, думал Марс, вспоминая о пресловутом языческом празднике.

***

Как оказалось, на обочине попадаются не только кучерявые парни в пончо.
В ярком свете фар блестящее платье девушки искрились, как звёзды. Держа под мышкой маленькую сумочку, она зажимала в руках несколько банкнот и голосовала. Марс ударил по тормозам быстрее, чем до его мозга дошло – одинокая девушка на дороге попала в беду.
Он сдал назад.
− Что ты делаешь? – возмущённо завертелся Рафаэлло. − Ты не видишь…
− Так, кучерявый, давай быстро, на заднее сидение.
− Но, Марс, она…
− Быстро, я сказал, а то высажу тебя тут.
Рафаэлло заворчал, смерил его таким взглядом, которым можно было и убить, но перебрался назад и плюхнулся на сидение.

− Я тебя предупреждаю…
− Моя машина – мои правила.
Это было сказано прямо перед тем, как он опустил окно, где недавно сидел Рафаэлло, а девушка грациозно склонилась к нему. Смуглая, с тёмными пышными волосами, разметавшимися по плечам; тёмная помада только придавала загадочности её образу роковой красотки. Но Марса не это привлекало: его взгляд приклеился к глубокому декольте, где было видно даже ореолы сосков.

Она протянула ему банкноту.
− За твою улыбку я подвезу бесплатно, − подмигнул Марс.
На заднем сидении Рафаэлло издал то ли хрюк, то ли храп, но Марс не обратил на него внимания, зато девушка опасливо посмотрел на заднее сидение.
− Он гей, − нашёл Марс, как успокоить девушку.
Та сдержанно улыбнулась и залезла в салон. Из-за её короткого платья она неуклюже согнулась. Но Марс этого не заметил: красивая девушка рядом, от которой пахнет настолько приятно, что не будь сейчас постороннего на заднем сидении, он бы предложил ей более интимное знакомство.
− Что такая красивая мисс делает на дороге? – начал Марс первым.
− Поругалась с парнем,− вздохнула она. − И этот козёл бросил меня.
− Действительно козёл,− согласился Марс,− А как вас…
− Нутелла,− она протянула ему руку − явно не для рукопожатия и, прежде чем Марс успел взять её, его опередил Рафаэлло.

− А меня зовут Рафаэлло, − он так сжал её руку, что Нутелла нервно задёргала ей.
Её лицо исказилось в брезгливой гримасе.
− Эй, ты чего? – Марс разбил их рукопожатие. − Делаешь девушке больно.
− Марс, она не…
− Но вы же не бросите меня, − Нутелла выглядела такой несчастной и так преданно смотрела на Марса, что тот кивнул.
Нет, он никогда не бросал девушек, особенно девушек в беде и в таких платьях.
− Так и знала, глядя на вас, сразу понимаешь, это мужчина,− лепетала Нутелла.

Марс даже выпрямился и улыбнулся; весь его вид кричал «мачо». Рафаэлло на заднем сидении тоже заметил и только скептически фыркнул, а потом начал щипать его за бедро. Марс несколько раз покашлял, мол, отстань, но Рафаэлло продолжал.
Нутелла всё о чём-то разговаривала: её голос был таким приятным и нежным, что Марс ощущал, как в голове словно стелется туман. Он то и дело ловил себя на мысли, что съезжает с дороги.

− Марс, − навязчиво звал его Рафаэлло, и это как будто отрезвляло.
Раздражённо он поправил переднее зеркало, чтобы Рафаэлло увидел его хмурый взгляд. Тот, похоже, даже и не понял − жестикулировал ему что-то непонятное. В конце концов, он разобрался, что Рафаэлло указывает на ноги девушки. Марс даже улыбнулся и покачал головой. Оказывается, у Рафаэлло тоже были пошлые мысли.

Марс включил свет, из-за чего Нутелла зажмурилась. Сам он сделал вид, что что-то ищет в бардачке. Платье едва прикрывало её бедра, и Марс втайне наслаждался зрелищем, задержав взгляд на округлых коленях, мохнатой коричневой шерсти и чёрных копытах. Стоп!
Шерсть и копыта?
Марс закрыл бардачок и, почти не сгибаясь, занял своё место и выключил свет. Он бросил короткий взгляд на Рафаэлло, который обеспокоенно смотрел на него. В голове было ни единой мысли, кроме, пожалуй: «Показалось».
− Что-то не так? – интонация голоса Нутеллы изменилась.
Марс это ощутил по тому, как у него встали дыбом волоски на шее.
− Нет… всё в порядке, − сглотнул Марс.
На своём бедре он ощутил тёплую ладонь Рафаэлло.
Марс резко тормознул машину, так, что не пристёгнутая Нутелла чуть не улетела в окно. Хотя лучше бы, наверное, улетела.

Она медленно отстранилась от панели и посмотрела на Марса. Её лицо стало странным: смуглая кожа будто бы потрескалась, а тёмные губы исказили в оскале.
− Что-то с колесом, − как ни в чём не бывало сказал Марс, стараясь чётко проговаривать слова. – Давайте выйдем из машины, мне надо посмотреть.
Нутелла нахмурилась, но Марс старался вести себя естественно. Подумаешь, девушка с копытами, да он таких каждые выходные возит на местное родео. Хотя нет. В висках стучал пульс. Может, это всё его усталость, и он тут зря паникует?
В машине повисла тишина: все смотрели на него, будто ожидая его действий, а Марс ощутил себя будто приклеенным к сидению. Приятный запах, исходивший от Нутеллы, изменился, и сейчас Марс чувствовал, будто находится в деревенском сортире. Здорово! Теперь к визуальным можно добавить ещё и обонятельные галлюцинации?

Рафаэлло завозился, выходя из машины первым. Глядя на это, Нутелла последовала его примеру. А Марс так и сидел, вцепившись в руль. Как только она хлопнула дверью, Рафаэлло вмиг запрыгнул обратно.
− Быстрее! – заорал он, хлопнув Марса по плечу. − Заводи!
Его как будто включили, сняли все тормоза, и Марс надавил на газ, срываясь с места с громким скрежетом.

Кажется, свои силы он переоценил, сбавляя скорость уже через несколько минут после бешеного старта. Что за чертовщина происходит? Какие копыта у девушки? В зеркале заднего вида погони не наблюдалось. Всё это игра воображения уставшего мозга.
− Что ты делаешь? – обеспокоенно спросил Рафаэлло, подпрыгивающий на заднем сиденье. − Гони давай!

Марс уже хотел было предложить Рафаэлло заткнуться, когда боковым зрением уловил движение рядом с собой. Повернувшись, он увидел её. Нутелла бежала рядом.
− Ты тоже меня бросаешь, козёл?
Марс сглотнул.
− Кажется, мы друг другу не подходим, − пробубнил он, теперь отчётливо видя её копыта.

Её прекрасный голос превратился в дикий рёв, а затем она пошла в наступление, со всей силы бортанув машину. Едва Марс успел её выровнять, Нутелла прицепилась за дверь. Она цеплялась за него, пыталась схватить руль, пока не оступилась. Но продолжала держаться за дверь, волочась по дороге.
Марс резко вывернул машину, затормозив, и от этого манёвра Нутелла разжала руки и покатилась кубарем. Не дожидаясь того, как она встанет, Марс погнал вперёд.
− Выключай фары, − крикнул Рафаэлло,− и съезжай с дороги.
− Чего?
− Делай, что я говорю!
Марс подчинился. Проехав несколько километров по бездорожью, Рафаэлло попросил остановиться.
− Да она же нас…
Рот Марса тут же зажали. Они стояли в темноте, но вскоре глаза привыкли, и Марс отчётливо видел очертания и дороги, и горизонта. Вскоре они услышали гулкие скачки, потом увидели мелькнувшую тень, топтавшуюся на месте. От её пронзительного рева стало холодно внутри. А затем они увидели, как тень унеслась вдаль по пустыне.
− Что это было? – процедил Марс, когда Рафаэлло убрал руку от его рта.
− Откуда мне знать, ты что, её ног не видел?
− Какие ноги, у неё декольте до пупка, мне не до ног было, − прошипел Марс. Отчего-то они говорили тихо. – А ты как заметил?
− Наверное, потому, что я гей, − зло процедил Рафаэлло.

Марс скривился и хотел было сказать, что это всего лишь шутка, но промолчал. Сейчас голову забивал образ этого гомункула. А потом вдруг нахмурился, повернулся к Рафаэлло.
− Ну-ка показывай,− процедил он.
− Чего показывать? – Рафаэлло ухватился за ворот совей одежды.
Марс сам задрал полы пончо. Ничего особенного, обычные ноги в белых брюках и кроссовках. Марс вздохнул, опустил голову на руль.
− Мне надо закурить,− промямлил он. − Последнюю пачку я выкурит два часа назад.
− Поехали, − попросил Рафаэлло. − Мы слишком долго стоим на одном месте.
Марс устало поднялся, завёл мотор, но тот лишь болезненно заурчал и заглох. Марс повторил попытку, и тогда его взгляд упал на датчик бензина. Ноль.
− Подтолкнёшь?

***

Воздух был горячим и тяжёлым, казалось, при вдохе он не помещается в лёгкие. Ни единого дуновения ветерка. Они будто плавились на медленном огне.
Машину толкали неспешно, но Марс думал, что зря. Заправка была не то, что недосягаема − её на этом шоссе, похоже, совсем не было.
− Так ты откуда сам? – поинтересовался Марс.
− Издалека, − улыбнулся Рафаэлло. − Я в этих краях никогда не был, но когда предложили, тут же согласится.
− Что-то как-то расплывчато, − буркнул Марс.
Но Рафаэлло на все вопросы о себе рассказывал расплывчато, не называя конкретного города или года. По-прежнему все, что Марс знал о нём, это имя и конечная цель пути.
«Хоть копыт у него нет».

Правда, поглядывая в его сторону Марс не был в этом уверен. Зачем ему длинное пончо в такую жару? Но потом эти мысли отогнал. Если он кому-нибудь расскажет о девушке с копытами, друзья точно подумают, что он спятил. Но с копытами… Марс никак не мог поверить в это. Наверняка ему показалось, просто устал. Надо было брать билет на автобус.

− Марс, смотри!
Впереди сверкали огни. Яркие и мигающие, они не двигались, поэтому Марс решил, что это точно либо заправка, либо отель, хотя вероятней и то и другое. Это было просто подарок, невероятный и самый лучший.
− Прибавим ходу, − с натугой пробормотал Марс, наваливаясь на машину.
− Но я думаю, нам лучше…
− Толкать до перекрёстка?
У Марса уже футболка пропиталась потом.
− Да, ты прав, прости.
Марс покачал головой.

Видя, как их цель становится ближе, силы у Марса как будто прибавлялись. Он почти бежал, а машина казалось легче пёрышка.

Это была заправка, как он и предполагал, с небольшим, уже закрытым, магазином. Но яркие фонари так радовали глаза, что Марс наслаждался их светом. Цивилизация была уже совсем близко.
− Чего надо?
Марс обернулся − должно быть, это хозяин заправки. Выглядел он не очень приветливо.

Идеальный образ из фильмов ужасов: в клетчатой рубашке с отодранными рукавами, которая демонстрировала его цветную татуировку на бицепсе – морду льва, страшно разевающую пасть. Соломенные волосы, небольшая бородка и пронзительно смотрящие глаза. Марсу показалось, что он сканирует их. По его взгляду он понял, что интереса не представляет, а вот на Рафаэлло он обратил особое внимание. Марс даже заслонил его собой, протягивая деньги.
− Полный бак.
Леон, а именно так Марс мысленно обозвал этого парня, снова смерил его пронзительным взглядом с головы до ног и, забрав банкноту, подсоединил шланг к баку.

Рафаэлло обнимал себя руками и всё время смотрел себе под ноги. А вот Леон глаз с него не спускал, но при этом молчал. Нет, он не стоил ему глазки или ещё что-то − он просто смотрел. Так, как смотрят на вещь и думают: взять или нет.
Но пока что Леон никаких попыток не предпринимал, что к лучшему.
− Тут есть телефон? – Марс огляделся.
− Три бакса, и я продам тебе жетон, − Леон оскалился. − Но только один.
Марс нахмурился, достал деньги.
− Для выхода на линию нажми сначала три шестёрки.
Марс приподнял брови, покручивая в руках странный желтый жетон − тяжеловатый, кажется действительно золотой. На нём не было цены: просто на одной стороне морда льва, а на другой − пентаграмма.
− Марс, не уходи,− тихо позвал Рафаэлло.
− Жди возле машины, я меньше чем на пять минут.
− Можно я с тобой?
− Будь здесь, следи за датчиком, не хватало, чтобы эта киса нагрела нас с бензином.
Рафаэлло хотел сказать ещё что-то, но Марс уже направился к телефону.

Старый аппарат зелёного цвета − ещё с барабаном, без кнопочек − висел с боку закрытого магазина. Марс вначале сомневался, но была одна попытка, да и три бакса пропадут в пустую, если он не попробует нажать эти три шестёрки. Длинные гудки, долгие, но ровные, а потом заспанный голос сестры.

− Привет, крошка,− улыбнулся Марс, уже представляя лицо Баунти без косметики.
− Марс, какого чёрта? Ты хоть знаешь, который час?
− Знаю, поздно, но просто хотел услышать твой голос, не могу дозвониться с сотового.
− Почему не можешь? – он услышал пощёлкивания. Наверняка Баунти проверяет связь и пропущенные вызовы,− у меня всё в порядке. Ты где?
− Ты не поверишь, но сейчас я направляюсь к вам.
− Господи, Милки и Киндер так ждут тебя… Может, мне забрать тебя? Где ты находишься?
− Это место… − Марс ощутил под ногами что-то мягкое, попытался топнуть это, и раздражённо посмотрел вниз.
Человеческая рука, торчащая из-за подвальной решётки. Сердце ухнуло в пятки.

− Марс? Что случилось, Марс?
Марс и сам не знал. Рука крепко держала его за подол джинсов.
− Погоди, крошка, я перезвоню, – он повесил трубку, невзирая на настойчивый зов.
Сглотнув, Марс опустился на корточки, чтобы осторожно отцепить от себя испачканную в грязи руку.
− Помоги мне, − раздался тихий шёпот.
Марс не хотел его слышать.
− Освободи меня, пожалуйста.
Он увидел лицо пленника, измученное бессонницей; волосы, раскрашенные всеми цветами радуги, торчали в разные стороны. На шее много синяков, от пальцев или засосов – не понятно, но Марс не мог оторвать от него глаз. Что-то в нём ему напомнило Рафаэлло − может, этот просящий взгляд или эта аура невинности, и свет, такой же мягкий, как у его попутчика.
− Ты кто такой?
− Скиттлз, − парень улыбнулся, хотя в том, что он парень было понятно только по голосу, в остальном и ресницы, и губы − девчонка-девчонкой. − Лайон насильно меня тут держит, пожалуйста, не уходи, помоги мне.

Так вот как звали этого хозяина заправки. Марс оказался не далёк от истины. Он огляделся − колонка всё ещё звучала, а значит, пока Лайон занят.
− Слушай, пацан, давай я сейчас вызову полицию, и она всё уладит.
− Она не поможет, Лайон очень сильный, и полиция всё равно сюда не приедет. Просто открой замок и выпусти меня.

Марс не хотел в это ввязываться − это пахло большими проблемами и какой-то гнильцой. Рука Скиттлза продолжала мять его джинсы, и Марс впервые в жизни хотел быть бесчувственным говнюком. Но, к несчастью, он таким не был. Чертыхнувшись, он кивнул Скиттлзу, который даже просиял, и лицо словно посвежело.
− Как до тебя добраться?
− Там тоже есть дверь, − Скиттлз указал на маленький деревянный сарай позади Марса. − Дверь, правда, очень скрипит. Будь осторожен, я буду ждать здесь.

«Конечно, куда же ты денешься», − подумал Марс, но озвучивать не стал.
Крадучись, он добрался до сарая, огляделся по сторонам и прислушался. Мотор колонки всё ещё гудел и, похоже, Лайон с Рафаэлло разговаривали. Не на повышенных тонах − это уже радовало. Отперев дверь, которая и правда скрипела, Марс быстро прошмыгнул внутрь.
От увиденного Марс даже опешил. Сарай был переполнен всевозможными капканами, винтовками, сетями. Этот Лайон активно увлекался охотой.
Вход в подвал оказался прикрыт коробкой с гарпунами. Отодвинув её, Марс спустился внутрь.
− Я здесь! – раздался шёпот, и Марс направился на звук.
Подвал оказался сухой, чистый и даже тёплый. Кроме бокса, где находился Скиттлз, тут было ещё несколько, но они пока пустовали. Марс поёжился, подумав, что одна из них уготовлена ему, а оказаться тут он не больно-то и хочет.

Как отпирать камеру Скиттлза, Марс не представлял и вообще подумал, что он полный идиот, нужно было просто уйти вызвать полицию − и пускай бы они разбирались. Но к его удивлению, на двери камеры не было замка.
− Что за чёрт, − буркнул Марс. − Ты хоть пробовал сам её открыть?
Он с лёгкостью толкнул дверь, но Скиттлз не двинулся с места.
− Меня не дверь держит, а это, − он указал на пол возле двери.
Марс вначале даже не заметил, только когда опустился на корточки. Волосы. Судя по всему, они принадлежали Лайону.
− На его волосах заклятие,− объяснил Скиттлз, хотя для Марса это было не объяснение.
Тонкий волос был аккуратно уложен по периметру камеры, удерживаемый маленькими камешками. Марс, что-то проворчал, смахнул волос с дороги и отряхнул руки.
− Ну, вот и…

Он не успел договорить, как Скиттлз прильнул к нему так быстро и коснулся губ, и Марс застыл как вкопанный. Это был, наверное, самый нежный поцелуй в его жизни. У Скиттлза блестели губы, когда он отстранился.
− Спасибо тебе, − улыбнулся он, крепко держа его за руку.
− Слов было бы достаточно, − сглотнул Марс и потянул его к выходу

Свобода встретила их нерадостно. Лайон тащил Рафаэлло в сторону сарая.
− Что ты наделал, Марс! – закричал Рафаэлло, но его тут же грубо схватили за горло.
Марс заслонил Скиттлза, поднял руки вверх и не спускал глаз с Лайона. Тот напоминал ему зверя, а с такими только глаза в глаза.
− Отпусти его, и поговорим? – спокойно предложил Марс.
Лайон рассмеялся.
− О чём говорить с тобой, человек? Я сломаю твою шею с одного удара.
При этом он облизнулся. Рафаэлло почти задыхался, пытаясь дотянуться до Лайона. Марс не знал, что ему делать − защищать Скиттлза или кинуться с кулаками на этого льва?
Только Скиттлз решил всё за него.

− Эй, киса! – позвал он и в следующую секунду, рассыпавшись радужной крошкой, очутился за спиной Лайона.

Марс застыл с открытым ртом и наверняка выглядел при этом глупо. Скиттлз мерцал, своим радужным цветом провоцируя Лайона, который рычал и скалился, как настоящий зверь, пока не оттолкнул Рафаэлло. Он рванулся вперёд, вслед за светящейся крошкой, и подпрыгнул, на лету превращаясь в огромного лохматого льва.
− Твою ж мать! – выдохнул Марс, чувствуя, что ноги уже не держат.
Лев рванулся за светом, который, как солнечный зайчик, метался то в одну сторону, то в другую.

− Марс, бежим, умоляю, бежим отсюда!
Рафаэлло валялся на земле, держась за горло. Марс только сейчас заметил его.
− Чёрт!
Он быстро поднялся и, рывком подхватив Рафаэлло, устремился к машине.
Запрыгивая в неё, Марс надеялся, что это будет нормальное топливо, а не радужный песок феи Динь-Динь.
Мотор не просто загудел: он зарычал, как сытое животное. Но в тот момент, когда Марс собирался дать по газам, на капот обрушилась туша льва.
− Быстрее! – поторопил Рафаэлло.

Лайон вцепился когтями в капот. Неприятный скрежет царапал слух, и Марс чуть не перепутал педали, но лев ни как не хотел оставлять их, пока радужное облако вновь не замаячило перед ним. Он подпрыгнул в попытке достать Скиттлза, но тот упорхнул вверх, а лев помчался за ним, исчезая в темноте.
Легко отделались.
Вывеска монотонно мигала, переливаясь радужными бликами, отражаясь от капота поцарапанной машины.
− Кажется, я не заплатил ему, − пробормотал Марс. – Сэкономил.

***

Рафаэлло всё ещё держал правую руку возле шеи. Марс то и дело поглядывал на него, но тот смотрел только вперёд и молчал. Эта тишина напрягало. Марс не понимал, почему, но было такое ощущение, что он в чём-то провинился.
− Ты как? − в очередной раз спросил Марс.
− Хорошо, − всё тот же ответ, когда Марс прекрасно видел и чувствовал, что всё далеко не «хорошо».

Он свернул на обочину.
− Что ты делаешь? – Рафаэлло хмурился, но злым его лицо всё равно не выглядело.
Марс включил в салоне свет.
− Дай посмотреть, что у тебя там.
− Не надо смотреть.
Но Марс и слушать его протесты не стал; потянулся и отвёл его руку, открывая доступ к шее. Рафаэлло сглотнул. На светлой коже красовались яркие синяки и небольшие ранки от когтей. Марс тяжело вздохнул, полез за аптечкой, но ничего полезного, кроме антисептика, там не оказалось.
Встряхнув баллончик, он направил распылитель на раны.
− Ай! – зашипел Рафаэлло и вмиг отпрянул, прикрыв шею.
− Не ври, не больно, − нахмурился Марс, беря салфетку. − Не будь ребёнком, сейчас обработаем, и всё.
Рафаэлло насупился, глядя на него.
− Это из-за тебя, − пробурчал он. − Всего-то надо было остаться рядом или взять меня с собой, а так ты меня бросил, тем самым показав ему, что я ничейный.
− Глупости.
− Ничего не глупости. К тому же ты целовался с этим радужным пони!
Марс автоматически вытер губы.
− Это была благодарность, − зачем-то ляпнул он. − И вообще, почему я перед тобой оправдываюсь, ты мне даже не друг!
− Я твой… − Рафаэлло тут же замолчал, подставив шею.
− Мой кто? − настаивал Марс, вытерев его кожу салфеткой.
− Попутчик, − нашёлся Рафаэлло. − Дай я сам сделаю.
Он забрал у Марса антисептик и салфетки, и он не стал возражать. Только смотрел, как тот морщиться каждый раз, когда жидкость попадает на раны.

***

Три часа ночи.
Марс устал так, что уже готов был плюнуть на всё и заночевать где-нибудь на обочине, но как только он предложил это вариант, Рафаэлло возразил.
− Нет, надо двигаться, уже скоро развилка.
Марс только устало вздохнул и предложил Рафаэлло порулить, но выяснилось, что тот никогда в жизни этого не делал. Можно было выть.
− Я останавливаюсь, я устал, я уже больше не могу, − злился Марс, сворачивая на обочину.
− Марс…
− Топай пешком, если хочешь, а мне надо вздремнуть.
Рафаэлло как-то заметался, а потом вышел из машины, хлопнув дверью так, что стекла едва не выпали из окон.
− Ну и пожалуйста! – крикнул ему Марс.
Рафаэлло пошёл вперёд. Из-за этой ауры тёплого света его силуэт долго маячил на дороге, пока совсем не исчез. Марс некоторое время всматривался, но ничего не увидел. На душе было неспокойно.
И сон к нему не шёл.

Глаза были закрыты, и открывать их совершенно не хотелось, но назойливый скрип под ухом жутко раздражал. Марс приоткрыл один глаз: часы показывали, что прошло ровно десять минут. Он прикрыл глаза всего на десять минут? Скрип повторился, и Марс повернулся к окну в надежде, что это Рафаэлло стоит и изводит его. Но увиденное его насторожило. Ребёнок. Очень бледный, водил по стеклу ногтем, стучался, при этом не сводил с Марса глаз. Как хищник.

Марс нахмурился: лимит его благородства на эту ночь был исчерпан, и сажать кого-либо в свою машину, пускай и этого мелкого, он не собирался. Но всё равно посмотрел в зеркало дальнего вида: копыт у мелкого не было, только зелёный шарф в руках.
Марс опустил стекло. На лице мальчика появилась улыбка, но не та, которая бывает у его племянников, а другая. Злая.
− Чего надо, пацан?
− Конфеты или жизнь? – его голос был тихим и хриплым.
− Чего? – Марс откашлялся.
Какие к чёрту конфеты? Но потом Марс вспомнил про чёртов Хэллоуин, порылся в бардачке, но ничего не нашёл, и просто развёл руками.

− Можно я сяду в вашу машину? Тут страшно, – пацан даже не расстроился. Какой-то он был заторможенный
− Нет, не надо, не хочу объяснять твоим родителям, что я не педофил, – Марс включил свой телефон. Как ни странно, он заработал. − Тебя как звать?
Пацан стоял неподвижно.
− Тик Так,− ответил он неспешно.
− Это в честь часов, что ли? − не удержался Марс, усмехнувшись.
Он думал, что Баунти с мозгами набекрень − дать старшему сыну имя Киндер, но, оказывается, бывает и хуже.
Тик Так не ответил, продолжив молча пялился на него.
− Говори номер телефона родителей, я скажу им, где тебя забрать.
− Вы приглашаете меня внутрь?
− Э… Вообще-то нет.
На лице Тик Така появился оскал, и в какую-то долю секунды Марсу показалось, что блеснули клыки. Но когда острые зубы впились в его шею, он понял, что ему вовсе не показалось.
Марс не успел даже закричать. Голос исчез моментально, а в области укуса растекалось тепло и какое-то онемение. Что-то горячее закапало ему на футболку, растекалось и пахло кровью. Тик Так сдавленно дышал и, казалось, рычал.
− Марс!
Кто-то позвал его, но это было слишком далеко. Марс попытался открыть глаза, но даже это требовало невероятных сил, которые отчего-то испарились. На дороге он увидел свет, яркий, но тёплый; он не резал взгляд, на него хотелось смотреть. Свет приближался, а Марс тянулся к нему.
Что-то сильное ударило машину так, что она чуть не перевернулась. Марс успел только вдохнуть, когда хватка Тик Така ослабла. С громким рёвом он отстранился, и в нос Марсу ударил запах горящей плоти. Он пытался повернуть голову, но свет затмевал всё, а потом померк.

Первое, что привело его в чувство, это то, что кто-то всё ещё высасывает из него кровь.
Марс дёрнулся, но когда понял, что лежит на заднем сидении, а этот «кто-то» − Рафаэлло, тут же затих. Рафаэлло высасывал кровь и сплёвывал её на асфальт.
− Что ты… − язык как прилип к нёбу.
− Нужно убрать яд, − объяснил тот и снова припал к его ране.
Марсу было не больно, но и не особо приятно. Руки Рафаэлло оказались тёплыми и нежными, но пахли той самой горящей плотью, и касался губами он несильно.
− Кажется, всё, − выдохнул Рафаэлло, как после тяжёлой работы.
Марс усмехнулся.
− Каждый день этим занимаешься?
− Кровь перестала быть кислой, и… Нет, не занимаюсь.

Рафаэлло был странным, загадочным и таким тёплым. Даже если он один из упырей этого шоссе и попросит у него печёнку, Марс отдаст её с радостью.
Марс улыбнулся ему − силы возвращались. Рафаэлло сделал тоже самое в ответ, а потом снова наклонился, на этот раз лизнув раны от зубов.

− Ещё никогда мне не зализывали раны,− хмыкнул Марс, поднимаясь.
Голова немного кружилась, а когда он коснулся своей шеи, ожидая не ощутить там приличного куска своей кожи, почувствовал под пальцами почти затянувшиеся царапины. Рафаэлло точно был не самым обычным попутчикам.

Марс посмотрел на него: на губах Рафаэлло остались уже запёкшиеся корочки крови. Наверное, он действовал необдуманно, или что-то ещё им руководило, но он склонился к нему и мягко коснулся их языком. Рафаэлло не оттолкнул его: только чуть приоткрыл губы, будто разрешая большее. Марс и хотел бы − он никогда так не хотел кого-либо касаться. Чем больше он целовал Рафаэлло, тем больше ощущал себя невесомым и чистым; таким, каким он никогда не был.

Марс отстранился, остатки корочек Рафаэлло вытер своим пончо. Несколько минут они молчали.
У Марса было много вопросов к нему. Зачем он вернулся? Как он его спас? Почему уходил? Кто он такой? Что это за шоссе? Марс прекрасно понимал, что Рафаэлло знает ответы на все вопросы.
Но спросил только это:
− Ты в порядке?
В ответ получил кивок.
− Надо ехать?
Снова кивок.
Марс тяжело вздохнул. Ему уже казалось, если он не доедет до того перекрёстка, о котором говорит Рафаэлло, рассвет никогда не настанет.

***
Сон как рукой сняло.
Марс гнал по прямой, не задумываясь, почему дорога пустая и почему периодически мимо них пролетают тёмные тени. На всё плевать, когда есть полный бак и никаких больше остановок.
− Ты даже не хочешь спросить меня, почему я тебя поцеловал? – вкрадчиво спросил Марс.
Он бы никогда не стал об этом спрашивать, но почему-то сейчас хотел знать, что думает Рафаэлло, потому что его лицо ничего не выражало.
Но это оказалось не так. Стоило ему только произнести этот вопрос, как щёки Рафаэлло вспыхнули. Он даже отвернулся к окну, чтобы Марс не заметил.
− Следи за дорогой, − пробормотал Рафаэлло куда-то в сторону.
− На дороге нет других машин, − в доказательство Марс съехал на встречную полосу. − Так что давай поговорим.
Рафаэлло улыбнулся, и Марс принял это за согласие.

Но стоило ему открыть рот, как громкий скрежет и яркие фары будто появились из неоткуда, и старенький грузовичок уже нёсся прямо на них.
Рафаэлло закрылся руками, а Марс едва успел вырулить на дорогу, чтобы избежать столкновения. Машина исчезла в темноте так же быстро, как и появилась.
− Чёрт возьми, − выругался Марс, − чуть не погибли!
Сам он покрылся испариной − уже думал, что не успеет.
− Марс, − настороженно отозвался Рафаэлло, поглядывая назад, − не поминай Чёрта.
Марс нахмурился, взглянул на зеркало. Грузовичок быстро нагонял их, петляя по дороге и мерцая яркими фарами.
− Что за ублюдки? – буркнул Марс.
− Быстрее!
Наверное, это означало, что нет времени объяснять, и допытываться Марс не стал. Он сегодня уже видел многое, поэтому если там сидела какая-нибудь химера, то это будет вовсе не удивительно.
Марс прибавил скорости, но огни, маячившие сзади, не отставали.

Этому грузовичку явно вставили реактивный двигатель. Иначе Марс не мог объяснить, как это ржавое ведро поравнялось с ним, и двое ребят, даже не следя за дорогой, пялились на него.
Марс шикнул, выжимая из машины всё, что мог. Те двое орали в окно, стучали по корпусу кастетами и начали приближаться.
− Чёрт,− выругался Марс, когда вновь избежал столкновения.
Эти ублюдки намеренно вытесняли его с дороги, а потом тот, что сидел ближе к нему, открыл дверь. Он забрал у водителя биту, и Марс едва не вздрогнул от неожиданности, когда тот шарахнул ей по стеклу. Пришлось увести в сторону, съехать с дороги, но из-за неровной почвы машина затормозила.
− Эй, Пикник, они наши! – орал парень с битой своему водителю.
Улыбка у него была до ушей. Марс фыркнул, показал ему средний палец и нажал на тормоз.

− Что ты делаешь? – Рафаэлло, как всегда, беспокоился.
Марс к этому, кажется, привык.
Грузовичок по инерции двигался вперёд. Когда они сообразили, что случилось, Марс уже успел вырулить на дорогу, обогнав их.
Едва они поравнялись, он услышал их крики, и тогда Марс хорошо разглядел водителя. Светлые вьющиеся волосы скрывали пару завитых рожек. Кажется, этот Пикник ощутил его взгляд, и как будто поймал в ловушку, медленно проведя большим пальцем по горлу и указав на Марса.
− Ебать.

Капот задымился, и это было уже совсем плохо. Похоже, столкновение с львом дало о себе знать. Рафаэлло под ухом ныл, что он может сделать, чем может помочь, но сейчас Марс думал, что спасти их может только чудо.
Машина снижала скорость, и вот уже грузовичок снова попытался подрезать их. Марсу пришлось уходить в бок, и на той скорости они во что-то угодили. Марс и не понял, как потерял управление и вылетел с трассы. Неровная почва сделал своё дело, и машина перевернулась. Их закрутило, как в центрифуге − или Марсу так казалось. Он почти вырубился, и где-то в отдалении гудел шум остановившихся колос, звук шагов по песку.

Кажется, у него рассечена бровь от осколков стекла, потому что кровь капала прямо на ресницы.
− Попался, птенчик.
Дверь со стороны Рафаэлло просто выдрали, судя по скрежету − со всем содержимым, а потом выволокли самого Рафаэлло.
− Отпустите! – орал он.
Марс попытался двинуться, но ремень не давал. Он надеялся, что Рафаэлло снова применит ту силу, когда спас его от дорожного упыря, но тот не делал таких попыток.

− Потерпи, Сникерс, успеем пощипать ему пёрышки, − скомандовал Пикник. − Что со вторым?
− Человек, − констатировал тот, будто это была какая-то болезнь. − Скоро точно отдаст концы, – натужно продолжил Сникерс, удерживая Рафаэлло.
− Нет! Марс!
− Хм, а я уже надеялся на улов, − разочарованно произнёс Пикник.
Рафаэлло продолжил кричать, когда они, попутно отпуская пошлости, потащили его к машине. В голове Марса били барабаны, всё тело будто сковало, и он не мог пошевелиться.
− Марс!
Голос Рафаэлло стал другим − отчаянным, полным тоски.
Марс попытался собраться, стараясь не замечать взрывающихся кругов перед глазами и запёкшейся крови на лице. Под сиденьем − он никогда не забывал об этом − лежал его любимый и всегда верный «глок» чёрного цвета.

Они сорвали с Рафаэлло пончо, и Марс на секунду остолбенел.
У Рафаэлло были крылья.
Небольшие, светлые − такое впечатление, что ещё не выросли. Он едва стоял на ногах в луже собственной крови, цепляясь за кузов грузовика, пока Пикник и Сникерс, как падаль, лакомилась его плотью, вцепившись зубами и пытаясь отгрызть крылья.

Марс выстрелил. Не прицелился − перед глазами словно расстелили пелену. Пуля попала в стекло, которое с грохотом рассыпалось, и тогда он привлёк к себе внимание этих чертей.
− Марс… − бледными губами прошептал Рафаэлло.
− Ты говорил, он сдохнет, − огрызнулся Пикник, вытирая окровавленный рот.
− Ну, говорил, − пожал плечами Сникерс. − Я людей первый раз вижу! Всегда считал, что они хрупкие.
Марс выстрелил снова, на этот раз попав в Сникерса. Тот дёрнулся, на секунду застыв. Пикник рванулся к нему, тут же получил следующую пулю, которая, похоже, прошила их обоих.
− Он стреляет в нас! − заорал Сникерс. – Я убью его!
Марс шёл напролом, разряжая обойму. Ему было всё равно, главное − освободить Рафаэлло от этих чертей. Тот сидел на асфальте; его трясло. Крылья окрасились алым, и вскоре он упал.

И в этот момент закончились патроны.
Черти поднялись. Судя по их красным глазам, они собирались порвать Марса на кусочки.
«Пускай попробуют», − решил Марс, вставая в боевую стойку.
Когда-то занимался боксом. Может, он даже успеет сломать демону нос, прежде чем его прикончат.
Сникерс заржал, а Пикник непонимающе уставился, скорее всего, думая, что это какая-то уловка.
− Кто завалит его первым? – усмехнулся Сникерс.
Не дожидаясь ответа, он рванул вперёд. Марс сглотнул, ощущая, будто на него движется поезд. Тот, похоже, собирался взять его на таран, и единственное, что оставалось у Марса, это маневренность, только…

Он не успел отойти, как Сникерс словно обо что-то ударился где-то двух шагах от Марса. Его отбросило. Марс застыл, оглядываясь. Он ничего не видел, но Сникерс бегал по кругу, орал от бессилия и не мог дотянуться до него. Всё время неведомая сила отбрасывала его назад.
«Защита», − понял Марс. И вполне действенная.
Он несколько секунд наблюдал за тщетными попытками Сникерса добраться до него, будто в каком-то комедийном шоу. Потом развернулся и пошёл по направлению к Рафаэлло, встретив всего одно препятствие в лице Пикника. Тот крепко сжимал свою биту, замахнулся, но его оружие разлетелось в щепки, оставив в невесомости яркие белесоватые искры, которые тут же исчезли. И Пикник отступил.

− Это не последняя наша встреча, − улыбаясь, предупредил он.
Марс никак не подал вида, что услышал его. Склонившись над Рафаэлло, он погладил его по холодной щеке. Кожа была почти прозрачной, но ощутив его тепло, Рафаэлло открыл глаза и улыбнулся ему. Подхватив его на руки, Марс зашагал по дороге.

Сникерс снова рванулся за ним.
− Не трать силы, − Пикник спокойно остановил его. − Его поцеловал ангел, а это защита от нас.
− Слушай, Пик, уже…
Они оба посмотрели вверх − среди чёрной глади небес вдали тянулась серая полоса.
− Сделаем это следующем году, когда ворота будут открыты для нас, − пообещал Пикник, прижимая Сникерса к себе. − Мы обязательно сожрём крылья ангела.

***

− Дурак, − сокрушался Марс. − Почему ты не воспользовался своей силой, как с тем упырём?
− На земле я могу только один раз это сделать, − пробормотал Рафаэлло. – Наверное, я тяжёлый?
Марс не ответил − он не чувствовал этого, зато по рукам постоянно текла горячая кровь из ран на маленьких крыльях. Он не знал, что скажет врачу, если они дойдут до него.
− Они ещё растут? – зачем-то спросил Марс.
Рафаэлло кивнул.
− Они бы стали большими, если бы я спас тебя.
Марс грустно усмехнулся. Нет, это ему нужно было быть осмотрительней, быстрее и умнее, тогда бы он спас его крылья.

Они больше не говорили − у Рафаэлло было мало сил, и Марс не тревожил его. Признаться, ему не верилось, что это шоссе закончиться когда-нибудь. Эта бесконечная дорога в никуда выматывала, но Марс упорно шёл вперёд, слушая странные шорохи и шёпот за спиной. Не нужно оборачиваться, иначе демоны могут пойти следом.

Марс не знал, сколько прошёл, но ноги сами подкашивались, немели, и он опустился на колени, прижимая Рафаэлло к себе.
− Сейчас, − шепнул он ему. − Я отдохну немного, и пойдём дальше.
Рафаэлло открыл глаза, провёл холодной рукой по его щетине. Щетина, наверное кололась, и Марсу захотелось побриться.
− Мы пришли, − оповестил Рафаэлло.

Марс нахмурился, присмотрелся.
Всего в нескольких шагах от него находился перекрёсток с указателями.
Марс засмеялся, прижимая Рафаэлло к себе; смеялся уже истерически − будто не надеялся, не верил, а тут настоящее чудо.
− Пойдём, − Марс потянул Рафаэлло за собой.
− Нет, я уже пришёл.
− В смысле? – Марс не собирался оставлять Рафаэлло на этой чёртовом шоссе.
− Ты же понимаешь, Марс, − Рафаэлло опустил голову. − Я должен был встретить одного человека и проводить его до перекрёстка.
Он поднял голову и внимательно посмотрел на него.
– Это был ты.
Марс на секунду застыл, вспоминая слова Рафаэлло о том, что он может сдаться и заблудиться. Действительно мог.
− И что?
Марс не видел проблемы, прошли эту дорогу, пройдут и другую.

− Я не могу идти дальше.
Марс фыркнул, снова поднял того на руки.
− Мне пофиг, кто ты там, домашняя канарейка или ещё кто. Я забираю тебя с собой, и точка.
− Нет, я не могу, я… − Рафаэлло обнял Марса за шею. − Я правда не могу.
− О чём ты говоришь?
Холодные губы Рафаэлло коснулись его виска, оставляя горячий след.
− Но я всегда буду твоим попутчиком на самой трудной дороге.
Он говорил торопливо, повторял одно и то же, пока Марс, не обращая внимания на его слова, нёс его к перекрёстку.
Не собирался он его слушать, «вместе» для Марса означало – рука об руку, рядом.
− Запомни, Марс, − Рафаэлло уже шепнул. − Я всегда рядом с тобой.

Когда он ступил на перекрёсток, Рафаэлло в его руках уже не было. Даже футболка Марса, что пропиталась его кровью, оказалась совершенно чистой. Он коснулся разбитого виска − ни крови, ни раны. Ничего, что бы напоминало прошедшую ночь.
− Раф?

Ответа не последовало, но Марс ощутил дуновение ветра, чего не было раньше. Он сделал шаг в сторону шоссе, откуда пришёл − на указателе оно значилось, как шестьдесят шестое. С виду оно было обычным, и дорога уходила за горизонт. На секунду Марс остановился, и в этот момент раздался звонок. Он удивлённо полез в карман джинсов, обнаружив там забытый в раскуроченной машине телефон. Полный набор палочек для связи, половина зарядки батареи и не намёка на былую неисправность. На экране настойчиво мелькало имя Баунти.
− Да? – неуверенно спросил Марс, всё ещё вглядываясь в то злосчастное шоссе.
− Стой, где стоишь, я уже за тобой еду.
− Но я…
− Я всё выяснила и знаю примерное место, где ты можешь быть, это перекрёсток, он там единственный. Я еду!
Последнее Баунти просто проорала, как будто бы Марс её не слышал, и отключила вызов.

Он стоял посередине, оглядываясь по сторонам. Совершенно один.
Впереди расступались серые облака, пронизываемые яркими лучами солнца. Пришёл рассвет и новый день.
− На трудной дороге, говоришь, − пробормотал Марс и усмехнулся, уперев руки в бока. – Придётся найти дорогу опасней, если это единственный способ увидеть тебя.

@темы: Слэш, Фики, Марс, Пикник, Баунти, Сникерс, Нутелла, Рафаэлло, Тик Так, Скиттлз, Лайон

---

[АХ~]

Название: Хэллоуин не повод для…
Автор: Торт-оборотень
Размер:

миди

5 830 слов
Пейринг/Персонажи: young!Марс, Пикник, Сникерс, Тик-Так – команда Вайсс; Дирол, Несквик, male!Линдт, Милки – команда Шварц. Подразумеваются Дирол/ young!Марс, Пикник/Милки
Категория: слэш
Жанр: фантастика, мистика, стёб
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Работа для всех одна. И неважно, Тварь Тьмы твоё начальство или Охотник Света
Дисклеймер: Конфеты и марки принадлежат своим правообладателям
Примечания:
1. ретейллинг Weiss Kreuz
2. фамилия Сникерса – Марафон, поскольку до 1990 года батончик носил это наименование. А также существует батончик Snickers Marathon Smart Stuff
Предупреждения: намеренно утрированные персонажи, нецензурная лексика, вольное обращение с каноном и таймлайном WK, фандомные штампы


– Сладость или гадость? – хрипло осведомились из-под простыни.
– Очаровательно, – сказал Пикник, глядя сверху вниз на «привидение» и роясь в карманах плаща в поисках сладкого.
Лопнувший жвачный пузырь выстрелом прогрохотал на пустыре.
– Не далековато ли забрались, детки? – с сомнением посмотрел на них Сникерс.
Ещё один хлопок отбил у него всё желание узнавать ответ. Это были какие-то очень странные дети, больше походившие на очень-очень злобных лилипутов. Сникерс поёжился под оценивающими взглядами традиционных «зомби», «вампира» и «оборотня». Как пить дать – каннибалы. Вот только их для полного счастья не хватало.
Пикник нашарил в кармане горсть орешков в кокосовой глазури невесть какой свежести и ссыпал в подставленный мешок, во втором кармане обнаружилась пара склеившихся леденцов и початая упаковка жевательной резинки.
– Всё, – оповестил он, отряхивая руки.
– Маловато будет, – прохрипела «простыня».
– Всё, говорю, – повторил Пикник, демонстрируя пустые карманы. – И так заначки лишили, а зеркало не отдам, оно несъедобное, – и убрал обратно в карман зеркало.
Зачем ему нужно было пошорканное и поцарапанное мотоциклетное зеркало, Пикник наотрез отказывался отвечать. Может быть, он и сам не знал, зачем оно ему, но почему-то таскал с собой.
Третий звук лопнувшего пузыря вывел из себя Марса.
– Проваливайте! – рявкнул он, вытаскивая из-под плаща пистолет.
Это не произвело ровно никакого впечатления. Пришлось выстрелить в воздух.
– Тише-тише, – замахал на него руками Пикник, присев от неожиданности. А толпа «нечисти» даже не дрогнула. Сникерс закатил глаза и пошарил у себя в карманах. Выудив на свет пачку семечек, он кинул её в тот же пакет:
– Давай, малой, двигай отсюда. И компашку свою прихватить не забудь.
«Простыня» поцокала языком и прохрипела:
– Ладно.
– Счастливого Хэллоуина, – пожелал Пикник, чем заслужил четвёртый оглушающий хлопок жвачного пузыря.
Вайсс наконец-то оставили в покое. Сникерс едва успел придержать Марса, чтобы тот не начал палить вслед, все трое лишний раз подумали, что дети всё-таки были очень странными. И без родителей, хотя это даже было хорошо, кто знает, насколько странными могли оказаться уже они.
Марс повернулся и быстро зашагал по направлению к заводу. Здание только снаружи казалось заброшенным и пустым, на деле же там располагалась подпольная лаборатория по производству каких-то очень незаконных удобрений. Задачей Вайсс на сегодня было ликвидировать цех с производством, запечатать склад и вынести документы. Судя по тому, как Персия, он же Тик-Так, завуалировано угрожал, бумаги и съёмные носители и представляли главную ценность для него.
Первым звонком, что что-то пошло не так, стал вырубленный на своём посту вахтёр. Сникерс проверил пульс и кивнул, что всё в порядке, просто спит, видимо, пережали сонную артерию. Вторым звонком стала комната с точно такими же спящими охранниками.
– Если это Шварц, – протянул Сникерс, – то что-то они щедры на оставленные жизни.
– Они могли и память просто подправить, – ответил Пикник. – Благо, есть, кому этим заняться.
Вайсс раздражённо и тихо выругались. Кокетливая механическая тыковка на стене противно рассмеялась им в спины, помигивая фонариками. Как будто она заранее знала, что им ничего не светит.
Чтобы пробраться в цех, нужно было пересечь коридор, виляющий по всему этажу. Или Критикер предоставили ошибочный план здания, или проектировщик был сильно не в себе, раз умудрился так распланировать помещение, но в плане две трети поворотов отсутствовало вовсе.
– Какой-то один несчастный этаж, а завёрнут так, будто тут пятьдесят понапихано, – возмутился Сникерс.
Голова уже кружилась от бесконечных сворачиваний направо и налево. Если они ещё раз куда-нибудь свернут, он проложит себе путь напрямую через стены, неважно, чего ему это будет стоить. Но следующий поворот оказался последним и вывел их прямиком к распахнутой двери цеха, где мерно гудел компрессор и почему-то пахло озоном.
Марс прикинул места для установки бомб, когда они будут возвращаться назад, и двинулся через цех, ловко огибая бездонные ёмкости и громадные шкафы, подсвеченные синими диодами. Он вцепился двумя руками в пистолет и картинным пинком раскрыл дверь, ведущую в кабинет, где, как минимум, можно было бы устроить казарму для роты. Чутьё его не подвело, у него всегда зудело под ложечкой, стоило кое-кому определённому оказаться поблизости. И точно. Посреди всего металлического и пластмассового великолепия дружно расположились Шварц, хоть картину пиши. «Твари Тьмы в свой законный праздник». И надо же, тоже работали. То есть, бесчинствовали. Конечно, бесчинствовали. Твари Тьмы только этим и занимались.
– Ух ты, – сказал Несквик, глядя в маячившее неподалёку дуло. И даже руками всплеснул для вящей убедительности. – А где ты меч свой потерял, Форрест?
– Выкинул, – мрачно отозвался тот, продолжая целиться.
– Что, всё-таки Шварц? – спросил из-за его спины Сникерс и сам себе ответил. – Всё-таки.
– И ты теперь надеешься на огнестрел? – посочувствовал Несквик Марсу. – Калибр маловат.
Марс предпочёл не отвечать. Стандартные для Вайсс пистолеты двадцать второго калибра угнетали и его самого, но достать по-тихому другой он не успел, а меч против Кэдбери, его постоянного противника, – всё равно, что мёртвому припарка, выяснили ещё в первую встречу. Кто ж забудет момент, когда меч останавливают голыми руками? У Марса заныла спина, стоило только вспомнить эпичное приземление на неё. Поэтому меч спокойно дожидался своего часа в ножнах, спрятанных в секретном месте на плаще. Марс надеялся, что ему предоставится шанс отыграться на ком-нибудь.
– Дирол, а пулю, как меч, ты голыми руками сможешь поймать? – захихикал Несквик, поглядывая на шефа.
Шеф тоже предпочёл не отвечать, продолжая сортировать документы для заказчика.
– А что это вы такие нарядные? – поинтересовался Пикник, оглядывая извечно противостоящую им группировку. В этот раз они были в белых костюмах.
Но и с ним никто не пожелал продолжить беседу, отчего Пикник совсем не расстроился, а принялся уделять внимание Милки, в который раз поражаясь, почему эта милая и очень симпатичная девушка на миссии всегда носила мужские костюмы. Пикник был бы не против как-нибудь провести с ней время, она как раз подходила под его излюбленную возрастную категорию «восемнадцать плюс», если досье, предоставленное Критикер, не оказалось ошибочным. Хотя Тик-Так говорил, что пересекался с ней на парах в университете, и Пикнику очень не хотелось верить, что предмет его внимания окончил школу экстерном в пятнадцать лет. Пикник снова прошёлся взглядом по фигуре и вернулся к лицу с красивыми синими глазами. Но девушка заметила, что за ней наблюдают, смущённо опустила свои красивые синие глаза и подобралась ближе к Линдту. Пикник разочарованно кашлянул – немаленький Линдт в достаточной степени загораживал Милки, хоть та и была на удивление высокой для девушки.
– Я так понимаю, мы опоздали? – вопросил Сникерс, щёлкая багнаками. – Марс, ты-то чего молчишь? Так и будем смотреть?
Сникерс в праведном негодовании ещё раз щёлкнул багнаками. Шварц вечно смешивали им карты, появляясь или посреди миссии, или – что ещё хуже – опережая Вайсс. Кучка выскочек, задирающая нос от своих паранормальных способностей.
– Вряд ли вы уже сможете что-то исправить, – лениво отозвался Несквик.
Как будто намекая, что к их лидеру никому не подобраться, Шварц выстроились линией перед столом с вывернутым из стены сейфом.
Пикник снова уставился на Милки, которая теперь едва слышно переговаривалась с Линдтом. Из всей четвёрки Шварц именно она обладала огромной психокинетической силой *, и раскуроченная стена явно была её работой. Пикнику стало жарко – его всегда подспудно тянуло к сильным женщинам, которые могли за себя постоять. Даже пришлось немного расстегнуть плащ.
Марс огладил каждого из Шварц очень недовольным взглядом. Миссию можно было считать проваленной ещё с найденного вахтёра. Он мысленно послал на голову каждого противника внушительный список проклятий, чем заставил Несквика громко хмыкнуть.
– Как сестрица, Марс? – вежливо поинтересовался Дирол, одним глазом просматривая бумаги, а вторым поглядывая на Форреста.
– Желает здравствовать, – ответил тот, чувствуя, что ещё чуть-чуть и у него раскрошатся зубы от злости. Ну и наглость! Использовать его сестру, пребывающую в коме, как сосуд для демона в Ритуале для Эсцет, и ещё интересоваться состоянием её здоровья после этого!
– Замечательно, – продолжал Дирол. – Не будешь возражать, если мы её как-нибудь навестим?
– Буду, – чопорно отозвался Марс. Сестра хоть и вышла благополучно из комы, но ещё не очень хорошо себя чувствовала, поэтому её переезд в Австралию подальше вот от таких «гостей» откладывался. – Она вас точно не ждёт.
Дирол не стал ничего на это отвечать. Всё равно они сделают по-своему, и Марс не будет помехой. Несквик просканирует Баунти, а Дирол просчитает вероятность раскрытия её дара полностью, и если теория совпадёт с эмпирическими измерениями, мир увидит неплохую ведьму. Главное, правильно её обработать. О своих способностях Баунти пока не подозревала, да и Шварц узнали об этом случайно. Перед Ритуалом Несквик произвёл обычное сканирование её состояния и зацепился за короткий и тоненький оранжевый всполох в сознании. Он сообщил об этом Диролу, но вплотную заняться обнаруженным и поднять литературу удалось только после неудачного Ритуала. Оставалось только разрешить проблему своеобразного рода с братом Баунти, и можно было приступать.
Дирол взял в руки новую пачку бумаг и сосредоточился на них.
– Простите-извините, – в дверном проёме появился запыхавшийся Тик-Так, на ходу заряжая арбалет дротиками. – А, вы тоже опоздали... Вот чёрт, предлагал же больше не снимать обращение на видео! – искренне подосадовал он. – Только время зря тратится. Всё, в следующий раз звоню напрямую.
Шварц синхронно выгнули брови, выражая этим всё, что они думают о конкурирующей группировке.
Люди такие жалкие.
– Синьор Кэдбери, – Тик-Так решил перейти к дипломатии. – У меня к вам предложение: не желаете ли поделиться документами?
– Нисколько, – отказался Дирол, глянув на него поверх очков. – Но я могу отдать вам ненужные нам.
– Вынужден разочаровать, ненужные нам и самим ни к чему.
На это Дирол только развёл руками.
Тик-Так закусил губу, глядя на бумаги в руках лидера Шварц. Ронднуар уже успел подсуетиться и отправить своих телохранителей за собранным на Ферреро компроматом, который непременно уничтожит, и тем самым Тик-Так лишится неплохого козыря, когда надумает сместить его.
– Ладно, – с деланным равнодушием сказал Тик-Так. – Заберём так.
Насмешливые взгляды Шварц он проигнорировал. В своих стычках им иногда удавалось обхитрить конкурентов, но в этот раз Тик-Так не был так уверен, хоть и храбрился. До него дошли слухи, что после Ритуала Шварц вышли на новый уровень своих возможностей.
– Подожди, – остановил его Марс. – Ты, – он перевёл пистолет на Несквика. – Прекрати это уже.
– Прекратить что? – захлопал глазами Несквик. На сей раз удивился он по-настоящему.
– Ты знаешь.
– Нет, не знаю, – открестился Несквик. – Что бы ты мне ни приписывал, это не я.
– Ты. Знаешь.
– Вы только посмотрите, какая уверенность! Может, уже объяснишь подробнее?
Конечно, Марс ему не поверил. Его неверие фонило так, что воздух подёргивался, а временами даже пульсировал. Несквик мысленно потянулся через вязкий дёготь мыслей к разуму Форреста и одновременно осторожно стал подбираться к ментальным щитам Дирола. Сначала он не поверил в то, что увидел, поэтому усилил давление, но то, что ему открылось, не менялось. А видел он, как Дирол и Марс Форрест крепко завязаны друг на друге. Не только в клубке вероятных случаев, которые Форрест видел как сны, а Дирол как серию видений, но и в пикантных подробностях. Но даже не это произвело большее впечатление, а тот момент, когда Несквик понял, сколько вариантов развития событий перебрал Дирол, но так и не нашёл ответа, как избежать подобной связи. Якорь для провидца, как и для любого другого паранорма, сменить не так-то просто, а здесь крылось что-то иное. Несквик ослабил бдительность и громко расхохотался, за что немедленно схлопотал от Дирола.
– Ай, – ахнул он, переваривая полученную информацию и отходя от ментального удара Дирола. – Я… – он прервался, поочерёдно глядя то на Марса, то на Дирола, и прыснул. – Сочувствую вам обоим? – наугад предположил он, давясь смехом. – Короче, это пиздец.
– Несквик, – одёрнул его Дирол.
– Что, здесь до сих пор кому-то нет восемнадцати? Лучше ковыряйся в бумажках, а мне дай пережить потрясение.
Несквик отошёл к краю стола и спрятал лицо в ладонях, продолжая хихикать.
– Марафон, ты слишком громко думаешь, – он сквозь пальцы посмотрел на Сникерса.
– А ты слишком тупо себя ведёшь, – отрезал тот.
– А ты просто не знаешь, в чём дело.
– Так ты объясни, – подбоченился Пикник. – Нам здесь всем интересно. Где больше двух, говорят вслух.
– Несквик, – подал голос Дирол. – Ни слова. Марс, опусти уже пистолет.
Форрест в ответ отрицательно помотал головой.
– Моё дело предложить, – Дирол вернулся к бумагам.
Несквик заткнулся и начал прогуливаться вокруг стола, что-то бормоча на немецком и изредка дёргая себя за длинные волосы.
– Шеф, ты – сволочь, ты такая сволочь, – он яростно взлохматил свою шевелюру.
Открывшиеся сведения определённо сулили дополнительные головную боль и мозгоёбство. Куда только Ферреро со своими капризами девались. Несквик даже передёрнулся, стоило представить грядущее разнообразие в жизни.
– Слушайте, он вам ещё не надоел? – спросил Сникерс. – А то давайте мы его убьём?
– А мы можем рассчитывать на вашу возмездную помощь? – посмотрел на него Линдт.
– Расчёт наличными или безналичными? Валюта или драгметалл? – тут же деловито осведомился Тик-Так.
– Такой молодой, а уже Ферреро, – поцокал языком Несквик. – Нет, Форрест, это серьёзно не я, но твоя хорошая жизнь на этом закончилась. Как и у нас всех.
– Кто, если не ты? – продолжал Марс.
– Приведи мне хоть один убедительный аргумент, почему я.
– Шутки ради, – на полном серьёзе ответил Марс.
– Форрест, – с убийственным сочувствием посмотрел на него Несквик. – Если из тебя шутник как из полена, это не значит, что все такие же. Я не клинический идиот, чтобы впутывать в подобное шефа. Я бы сделал тебе Ферреро, которого ты же и грохнул. Или даже его труп.
Подавив в себе рефлекторный вопль «Умри!» при звуках ненавистной фамилии, Марс не торопился менять цель.
– Форрест, – раздалось откуда-то из глубин сейфа. – Он не лжёт, – Дирол выбрался с новой пачкой бумаг, поправляя на переносице очки. – И я бы хотел объяснить тебе сложившуюся ситуацию.
– Начинай, – позволил Марс, снова беря его на прицел.
– Готов публично огласить свои сновидения? – усмехнулся Дирол.
Марс насупился. Конечно, не готов, его и так вся четвёрка Шварц читала как открытую книгу, а некоторые и с подробностями. Он покосился на Несквика, который утратил весь интерес к их разборкам и от скуки уже стал просто прогуливаться по кабинету. Будь проклята его телепатия вместе с ним самим ещё раз.
Впрочем, судя по тому, как Пикник и Сникерс тоже разбрелись по разным сторонам, а Линдт и Милки всё сильнее увлекались беседой, скука приобретала массовый характер. Но над Марсом она была невластна. Он подобрался ближе к центру кабинета, где Дирол копался в бумагах, не спуская его с прицела. По пятам следовал Тик-Так в надежде всё-таки заполучить документы.
– Марс, это очень длинная история…
– Я не тороплюсь, – ввернул Форрест, игнорируя возмущённое покашливание Тик-Така за спиной.
–… я буду вынужден начать с самых основ, чтобы донести до тебя всю суть, а это займёт много времени. Предлагаю встретиться позже. Если будет угодно – на нейтра…
– Это ещё что за хуйня? ¬– вдруг перебил Сникерс.
– Ой-ой, когтистый, следи за языком… Еба-а-ать! – вторил ему следом Несквик.
– Да что у вас там… Ёбанный свет! – когда и на Пикника что-то произвело впечатление, остальные переключили внимание на них.
В дверном проёме стояло нечто и шевелило многочисленными щупальцами.
– Кыш, – предложил этому нечто Сникерс, разглядывая блестящие щупальца.
Нечто не спешило добровольно принимать предложение. На том, что являлось головой, появилась прорезь с зубами, весьма острыми на вид, и раздалось щёлканье.
– Эм… Оно очень похоже на одно из творений Мандерли, – Тик-Так так же во все глаза разглядывал шевелящиеся щупальца. – Ого! – вдруг приободрился он. – Неужели я всё-таки нашёл его лабораторию? Ай да я!
Монстр протиснулся через дверной проём, оторвав попутно дверь и часть стены, и медленно двинулся к людям. Марс сделал предупредительный выстрел, оказавшийся бесполезным. Надо будет намекнуть Тик-Таку, что пистолеты двадцать второго калибра даже детей не впечатляют и пора бы уже сменить огнестрельное оружие. Существо продолжало надвигаться, и Марс уже начал палить по нему. С тем же успехом он мог кидать горошинами в динозавра. То ли кожа чудовища была особо прочной, то ли пистолет двадцать второго калибра снова подводил.
– Его ядерной энергией кормят, что ли? – заметив, что пули Марса не причиняют существу никакого ущерба, Сникерс скептически посмотрел на свои багнаки. Дротики Тик-Така тоже не приносили эффекта, существо просто отбивало их щупальцами. А потом шарахнуло одним из них по стене, пуская трещины до самого потолка.
– Сейчас я его заарканю, – первым отмер Пикник, вытягивая леску.
Но существо оказалось проворнее, увернувшись от нити, оно пошло громить кабинет, превращая и мебель, и стены в труху. Сникерс сначала рванул назад к столу, но увесистое щупальце преградило ему дорогу и пришлось бежать в сторону, уклоняясь от обломков. Он едва не впечатался в шкаф, рухнувший под тяжестью осевшего с одной стороны потолка, но вовремя свернул, зато не удалось избежать столкновения с тушей приблизившегося монстра. По ощущениям туша напоминала наковальню – у Сникерса загудело во всём теле, начисто лишая ориентации в пространстве, и он уже не понимал, куда шёл и как. Очнулся только после падения, ощутив, что ноги что-то стреноживает. Оглядев себя, Сникерс разозлился – леска Пикника, в которую довелось неудачно наступить, запуталась насмерть и не поддавалась лезвиям багнаков, да ещё и цеплялась за них. Ох и порубит на фарш кое-кого Сникерс, когда выпутается. Если доживёт. Части стен и потолка продолжали рушиться, и у него были все шансы распрощаться с жизнью во цвете лет, если бы не Несквик, возникший рядом и ухвативший его за леску.
– Ну и что ты тут расселся? – крикнул он, для удобства наматывая леску на кулак. И дёрнул на себя. Леска, стягивающая ноги, лопнула, и Сникерс буквально подлетел.
Как раз вовремя – рядом плюхнулось блестящее щупальце.
– Шевелись, шевелись, Марафон! – орал впереди Несквик.
От его сверхскорости захватывало дух, страшно тошнило и хотелось отключиться, но Сникерс держался, справедливо полагая, что тогда Несквик его точно бросит.
Марс, успевший впустую потратить весь свой запас пуль, спешно прикидывал пути отступления. Рушащееся здание вызывало недавние неприятные воспоминания с рушащимся маяком, разница была только в том, что под ними не было в этот раз бездонного пласта воды, а непонятный монстр появился без всякого ритуала. Это дезориентировало. Накладывающиеся на реальность призрачные планировки мешали трезво оценить обстановку. Марс кашлянул, сосредотачиваясь, и последним, что он увидел, было щупальце, кидающее обломком, и Милки, внимательно смотрящий на него. И время будто затормозило. Обломок крутился, медленно приближаясь, пока не завис в воздухе точно над головой, а железная хватка на шее и такой заклятый голос не привели в сознание:
– Не спать, Форрест.
Кэдбери, утащивший его из опасной области, едва заметно кивнул, и обломок грохнулся на пол, раскалываясь на несколько кусков.
– Славный Милки, – подытожил Дирол, подталкивая Марса в спину. Но от очередного обломка не спасли ни дар предвидения, ни чужой телекинез. Где-то недалеко раздалась ругань на немецком.
– Яй! – уворачиваясь от куска потолка, мимо проскакал Несквик, таща за собой на леске связанного Сникерса.
Творящийся хаос грозил приобрести масштабы поглобальнее, но спасение пришло неожиданно.
– Вот ты где, – пробился через всё многообразие звуков манерный голос.
Грохот, стрёкот и писк прекратились как по волшебству.
– Виспа, милая, прекрати, – снова прозвучал у выхода этот голос.
Неизведанная херня навострила щупальца.
– Иди сюда, – продолжил голос.
Виспа – теперь существо можно было называть по имени – как-то вся затрепетала и даже немного обмякла, послушно поползла на голос.
– Зачем ты сбежала? – укоризненно спросил голос.
Виспа заклекотала, щупальца нервно взвились в воздух и сложились кольцами вокруг обладателя голоса. Которого наконец-то стало видно.
– Ну кто бы сомневался, – пробормотал Несквик.
– Мхпм, – поддакнул Сникерс, всё ещё борясь с тошнотой.
– Мандерли! – возмутился Тик-Так, выскакивая из-за какого-то куска потолка. – Так здесь нет твоей лаборатории?
– Конечно, нет, обычно я умею прятать разработки, – ответил Мандерли, наглаживая своего монстра. Тик-Так готов был поклясться, что монстр при этом покрылся румянцем. – Виспа сбежала, кто-то был очень невнимателен с ней. Она ещё плохо переносит общество незнакомых людей.
Виспа согласно свистнула и заурчала под хозяйскими поглаживаниями.
Тик-Так закатил глаза. Ничего, до лаборатории брата его руки однажды дотянутся. Посмотрим, кто тогда на ком экспериментировать будет. Тик-Так отвлёкся от многообещающих мыслей и закрутил головой в поисках команды.
Марс пошевелился. Вернее, предпринял попытку пошевелиться.
– Форрест, – ехидно и незамедлительно осведомился Дирол. – Мой живот не мешает твоему локтю?
– Так, может, ты уже встанешь с меня? – зашипел в ответ Марс. – Разваливающиеся стены и потолок ещё не повод доводить свою наглость до вершины!
Спихнув с себя Кэдбери, он окинул взглядом окружающую картину – очередная часть стены или потолка загнала их в угол, плотно упёршись в обе стены и лишая свободного выхода. Оставалось только перебираться через неё.
– Подсоби-ка, – Марс опёрся на колено Дирола, нарочито поелозив ботинком по когда-то белой ткани, и вцепился в выступ на обломке, подтягиваясь на руках и сталкиваясь нос к носу с Линдтом. Тот помог ему выбраться, но у Марса всё равно осталось ощущение, что ему бы с удовольствием отрезали голову и спихнули обратно. Надо будет спросить у Сникерса, как он выдерживает взгляд одного-единственного глаза Линдта, когда им доводится сходиться в рукопашном бою. Наверное, впервые Марс был рад заполучить в соперники Кэдбери – выдержать постоянные насмешки проще, чем откровенно кровожадный взгляд.
– Что происходит? – спросил Дирол, когда оказался на свободе.
– Владелец объявился, – ответил Линдт.
– Ну кто бы сомневался, – повторил за Несквиком Дирол, разглядывая Мандерли и жмущегося к нему монстра.
Марс отвёл Тик-Така в сторону:
– Где остальные?
– Сникерса вон Нестле тащит, – Тик-Так кивнул в сторону. – А где Пикник – не знаю. Попробую с ним связаться, но у меня наушник барахлит, – он постучал по уху.
А Марс свой наушник потерял.
Применить леску к существу оказалось бесполезным занятием и напрасной тратой материала. Чудище разорвало леску как гнилую нитку, и все ловушки, которые Пикник плёл, воображая себя пауком, никакого результата не принесли. Равно как и попытка заарканить монстра. А вот щупальце, приближающееся к Пикнику со скоростью кометы, явно могло нанести ему непоправимый ущерб, если бы не натолкнулось на какую-то невидимую преграду, как на щит. Пикник собрался было удивиться, но что-то сильно толкнуло его в спину, и он вылетел в плохо освещённый коридор. Слабый шорох заставил обернуться, и Пикник наткнулся взглядом на Милки.
– А кто это у нас тут такой красивый? – проворковал он, мгновенно забывая обо всех существах и глядя только на предмет своего обожания.
Милки зарумянился против воли – дурацкое пикап-мастерство Пикника в стиле «а мне до сих пор пятнадцать лет» почему-то действовало.
– Ты тоже ничего так, – через силу прошептал он на чужой комплимент, отступая в тень.
Какая уже может быть субординация в обращении, когда на протяжении достаточно долгого периода времени приходится встречаться четыре на четыре, убирать цели и бить друг другу морды? А некоторые ещё и пиво тайком потягивают на пару – Милки как-то случайно подслушал телефонный разговор Несквика и Пикника. Тут уже, считай, большая склочная семья. Все свои.
– Хочешь, покажу чудо? – спросил Пикник, странно поигрывая бровями.
Он опёрся плечом на стену, принимая, по его мнению, выгодное мужественное положение, и вытащил непостижимым образом уцелевшее мотоциклетное зеркало. Вот и настал его звёздный час.
Милки с трудом удерживал себя от желания закрыть лицо рукой и побиться головой о стену.
– Смотри, красавица, – Пикник, продолжая поигрывать бровями, повернул зеркало к Милки, хотел уже подойти ближе, но его вжало в стену, буквально распластывая по ней.
– Кэдбери, – неожиданно низким голосом сказала нахмурившаяся «красавица». – Если ты с таким же успехом в клубах парней от девушек отличаешь, мой тебе совет – проверь зрение. Или задумайся над своей ориентацией.
Пикник понял, что впервые услышал голос предмета своих мечтаний, и он его изрядно удивил.
– Так, не понял, – сказал Пикник, уже совершенно по-новому глядя на Милки. – Нет, я не понял…
И вдруг мысли понеслись в его голове, сшибая друг друга: вот всплывшее досье от Критикер с фотографией, вот строка с именем и фамилией, с кодовым именем, вот с возрастом, со способностями… и, наконец, строка с гендерной принадлежностью, где чётко и ясно зафиксировано: пол – мужской.
– Ух, – только и смог выдавить из себя Пикник.
Угораздило же зациклиться на строке с возрастом, как тут не угораздит, если идеально подпадает под принципы.
– Не верю? – почему-то спросил он.
– Мне перейти к демонстрации? – вскинул брови Милки.
– Да я бы не отказался, – ляпнул Пикник, после чего его чувствительно приложили затылком об стену.
Милки что-то негодующе прошипел и ушёл, оставив Пикника считать звёзды и вправлять себе мозги самостоятельно.
– Пик-ник, – раздалось с треском в наушнике. – Ау!
– М, – отозвался он, закрывая глаза. Так стены и потолок не менялись местами с сумасшедшей скоростью.
– Ты где? – спросили в наушнике.
– Нзню, – буркнул он, укладываясь на пол. Стало немного легче.
– Где? – снова спросил наушник, но Пикник уже его не слышал.
Съездив себе несколько раз по лицу, он всё-таки добрался до уха и вытащил надоедливый наушник.
– Молчит чего-то, – пожал плечами Тик-Так. – Ты иди к машине, а я его найду.
Марс кивнул и замкнул шествующую к выходу процессию из Виспы, Мандерли, Шварц и Сникерса, которого всё ещё тащил Несквик. Виспа, не утруждаясь, проламывала себе дорогу через стену напрямую, избавляя всех от необходимости петлять по многочисленным коридорам. Оценив масштабы разрухи, Марс пришёл к выводу, что завод и без дополнительных взрывов обречён.
Выбравшись на улицу, Милки сразу забрался в джип и больше ни разу не показался, оставив Линдта освобождать Несквика и Сникерса от лески. И если Несквика ему выпутать удалось, то Сникерса ждало разочарование:
– Выбирай, – сказал Линдт. – Или я отрываю тебе руки вместе с твоими когтями, или так ходи.
– Я лучше у своих распутаю, – отказался Сникерс и махнул на прощание связанными руками.
Мандерли подошёл к делу основательно и пригнал за своей зверюшкой огромный фургон. Виспа послушно замерла около него, пока он оценивающе оглядывал Марса.
– Классный плащ, Форрест, – Мандерли подобрался ближе, за ним, как на привязи, следовала Виспа. – Кожаный? – он потёр указательным пальцем рукав. – А это что? Кевларовые вставки? И не тяжело таскать такой?
Марс немного оторопел от такого наскока.
– А кобура сбоку или под плащом крепится? – Мандерли, не стесняясь, полез проверять. – А много вообще под ним пронести можно? Телевизор поместится? Я имею в виду, плазменную панель дюймов хотя бы в двадцать четыре диагональю…
– Синьор Ферреро, – тарахтение Мандерли было прервано Диролом, протирающим свои очки. – Нам пора. Пригласите, пожалуйста, ваше… животное в фургон.
Дирол убрал платок в карман и переложил пачку документов из наружного кармана во внутренний. Вот он профессионализм, чтобы ни случилось, работа сделана. Марсу оставалось только исходить злобой и ненавистью. И за профессионализм, хотя он склонен был считать это простой везучестью – быть пророком и не пользоваться своим даром стал бы только самый никчёмный неудачник, – и за выверты подсознания, в которых себя винить исключительно не хотелось. Да и не за что, Марс в этом был уверен.
– А, Виспа, – Мандерли ещё раз окинул оценивающим взглядом его верхнюю одежду. – Однозначно классный плащ. Немного БДСМ-ный, почти мечта фетишиста, но классный.
Он кивнул Марсу на прощание и неспешно отправился с Виспой, недовольно приговаривая:
– Что за люди, не разобрались, палить начали, напугали несчастное создание…
– До встречи, – Дирол отсалютовал двумя пальцами и ушёл вслед за ним, оставив Марса злобно скрипеть зубами, пока Тик-Так не приволок на себе косящего глазами Пикника.
– Здорово его приложило, – оповестил Тик-Так под печальные вздохи напарника.
Марс помог дотащить его до машины, прислоняя к капоту, и принялся рыться в карманах в поисках ключей. Пикник продолжал тоскливо вздыхать и косить в сторону удаляющегося джипа Шварц и фургона с Виспой.
– Надо будет поговорить с Ронднуаром, чтобы заставил Мандерли разгребать последствия, – Тик-Так поморщился, разглядывая основательно разваленный завод. Не любил он вступать в разговоры со старшим братом, но угрозы Ронднуара на Мандерли действовали эффективнее, чем угрозы Тик-Така. На это пока велись только Вайсс, но потенциал у Тик-Така был, и он собирался его развивать.
– Ну-ка отцепи от меня свою херню, пока я не взорвался от бешенства! – проорал Сникерс, налетая на Пикника и сшибая его на землю.
– Сникерс, ну что ты делаешь! – завопил Тик-Так, кидаясь на помощь. – Мы с таким трудом его поставили прямо!
– Да ебись это ваше «прямо»! – продолжал беситься Сникерс. – Отцепляй, кому сказал!
Марс сгрёб Пикника и затолкал его на переднее сидение автомобиля, а Тик-Так уговорил Сникерса забраться на заднее, посулив, что в дороге выпутает его багнаки из лески.
– Я надеюсь, настоящих привидений сегодня не будет? – Сникерс следил, как Тик-Так расстегнул один из багнаков.
– В мире, где существуют Шварц, демоны и всякие монструозные создания, я бы не был так уверен, – «приободрил» его тот. – Зато цех и склад разнесли за нас. Почти не потратились, – и он довольно улыбнулся, но тут же помрачнел, потому что главного – документов – он всё-таки не заполучил.
Поэтому с провалом миссии они поздравили себя за поздними ужином и чаепитием, на которые неожиданно остался Тик-Так, откровенно забив на все свои дела и обязанности. Тяжеловато это – неожиданно сделать столь значительный карьерный шаг, переквалифицировавшись из сиротки-убийцы в семейного человека-убийцу. Тут тебе и дополнительные требования, и большая ответственность, и интриги нового уровня.
Марс допил чай и уставился в окно. Он всё ещё обдумывал предложение Кэдбери всё объяснить по поводу навязчивых сновидений, оказавшихся не шуткой Нестле. Да и вот это его уверенно брошенное «до встречи» явно намекало, какое решение примет Марс.
– А вы знали, что Шварц – все парни? – вдруг грустно спросил Пикник, дожёвывая последний кусок курицы с тыквой.
Обследование никакого сотрясения мозга не выявило, но врач рекомендовал постельный режим на пару часов. Пикник выждал положенное время и отправился слоняться по магазину, складу и жилой части, не переставая при этом понуро вздыхать, чем сильно выводил всех из себя. Помочь с приготовлениями к ужину его не стали просить только потому, что был велик риск лишиться напарника, а Тик-Так отказался присылать кого-нибудь нового на замену, мотивировав тем, что к новичку придётся долго привыкать, да и сразу не доверишь прикрывать спину. «Терпите», – сказал Тик-Так, с остервенением нарезая тыкву. Всё-таки был Хэллоуин и хотелось отдать дань тыквенным традициям.
– Да по ним вообще-то видно это, – покосился на него Сникерс.
– И мелкий у них тоже парень, – ещё грустнее сказал Пикник.
– И по нему это тоже всегда было видно, – «обрадовал» его Марс, по-прежнему глядя в окно.
– Но я же… Но я же его в юбке и на каблуках видел, – немного воспрял духом Пикник. А вдруг и он ошибся, и досье?
– А, он тогда с этой встречался… как её… – начал было Тик-Так, защёлкав пальцами.
– Младшая в Шрайент, – подсказал Сникерс.
– Ну да, – согласился Тик-Так. – Всё время забываю, как её зовут. И она устроила ему истерику, что, дескать, в узкой юбке неудобно, на каблуках очень трудно ходить, а он, такой-разэтакий, три часа пешком болтался с ней по городу. Ну, он и решил узнать, правда это или нет.
– И что дальше?
– Да ничего, – отозвался Сникерс. – Послал потом и её, и каблуки.
– Не понимаю, надела бы штаны с сапогами, они же так постоянно на все задания ходят, – Пикник покрутил в руках соломку.
– Бабы, – развёл руками Сникерс.
– Кто-нибудь вообще помнит их младшую? – задумался Пикник, всё-таки откусывая от соломки. Врага надо знать в лицо, но в этот раз с этим явно были проблемы.
В кухне повисла тишина.
– Какая-то она у них… неприметная, – первым нарушил паузу Сникерс. – И как он её только углядел?
– А ты откуда знаешь, кстати? – вдруг удивился Тик-Так.
– А это мне рыжий все мозги пролечил, пока таскал за собой на леске, которую кое-кто раскидал повсюду. Удильщик, блядь!
– А ты сам откуда знаешь? – ревниво спросил у Тик-Така Пикник, игнорируя Сникерса.
– Милки мой фейк со своего фейка на Фейсбуке нашёл, мы с ним иногда там переписываемся, если не видимся на лекциях.
– На Фейсбуке, говоришь, – задумался Пикник.
– Могу продать адрес, – Тик-Так почувствовал потенциальную наживу.
– Такой молодой, а уже Ферреро, – повторил Пикник слова Несквика, меланхолично зажёвывая ещё одну соломку.
– А твоя фамилия Кэдбери, да толку в этом, – в тон ему отозвался Тик-Так.
Марс, заслышав эту фамилию, сжал в руке кружку. Кружка протестующе затрещала. Марс вылил остатки чая в раковину, сполоснул кружку и вышел. Через пару минут входная дверь хлопнула, а с улицы послышался звук мотора Порше.
– А что, – Тик-Так ногой потыкал ногу Пикника под столом. – Ты запал на Шварца? Где ты его в юбке-то видел?
– Когда заказы развозил, – Пикник зажевал очередную соломку. – Случайно.
– Ты ж всегда говорил, что парни тебя не интересуют, – удивился Сникерс, пересаживаясь на место Марса и нашаривая пульт от телевизора. Футбольный матч – вот, что ему нужно. Он точно скрасит самый мерзкий Хэллоуин в жизни Сникерса.
– Да я что-то уже не уверен, – Пикник грустно хрустнул новой соломкой.
Марс тем временем уверенно рулил в сторону резиденции Шварц. Пора было уже поставить точку в этих странных недоотношениях. Марс передёрнулся, стоило только подумать об этом. Наверняка Кэдбери сам не в восторге, а значит есть шанс навсегда избавиться от порнографических сновидений. Марс припомнил особо яркий сон с небольшой сессией БДСМ, где он был только в своём плаще – чёртов Мандерли Ферреро, как в воду глядел, обзывая его плащ мечтой фетишиста – и что с ним вытворяли. Осознав, что прекращение ещё не начавшихся отношений лишит его львиной доли экспериментов, Марс немного подрастерял решимость, но тут же одёрнул себя и прибавил скорость. Не будет ничего между ними. Или пусть Кэдбери находит способ разорвать этот круг, или Марс не откажет ему в смерти. Только сначала «обрадует» грядущей перспективой личной жизни младшего Шварц и не младшего Вайсс. Это так грело душу. Если Дирол ещё не углядел этого в своих видениях, конечно. Неправ оказался Тик-Так, в чём обоих Кэдбери и объединяла фамилия, так это в упорстве, если что-то им нужно было заполучить. Марс давно ещё провёл аналогию и изредка подкалывал Пикника по поводу возможных родственных отношений с Диролом. Пикник бесился, но упорно отрицал все родственные возможности.
Марс оставил Порше в полуквартале от резиденции Шварц, чтобы не привлекать лишнее внимание их соседей. Он прокрался по стеночке к крыльцу и надавил на звонок. Птичья трель причудливо просвистела в глубине дома.
Дверь открыл хмурый Несквик. На скуле у него снова красовался синяк. Видимо, Шварц уже успели отчитаться перед старшим Ферреро и тот снова уделил Несквику чрезмерное внимание. На его месте Марс бы уже начал делать какие-нибудь выводы.
– Дирол! – крикнул Несквик, скалясь. – Ты мальчиков вызывал?
– Не смешно, – донеслось откуда-то сверху.
– Не вызывал. И я не вызывал. И остальные не вызывали. И ничего не покупаем, – Несквик не спешил радовать Марса гостеприимством.
– Ничего и не продаю, – оттеснил его с порога Марс, не дав захлопнуть перед носом дверь.
– Я слышу, о чём ты думаешь, – сказал ему вслед Несквик.
– Так пойди и задумайся над этим сам.
Несквик заткнулся и завис.
– Дверь-то закрой, – сказал Марс. – Сквозит.
Когда Несквик не пошевелился, продолжая пялиться в пространство, Марс вернулся и захлопнул дверь сам.
– Спасибо, – пробормотал Несквик, переводя стеклянный взгляд на него. – Но меньше думай.
Возле лестницы они разошлись – Марс отправился наверх искать Дирола, а Несквик свернул на кухню, попутно прихватив с комода небольшое ручное зеркало.
Насупленный Милки, сидящий за столом, следил за движениями Линдта, размеренно готовящего какао. Волны негодования чуть покачнули Несквика, видимо, Милки на что-то сильно сердился.
– Ой, – сказал Несквик, садясь на стул рядом. – Сбавь обороты.
– Я не могу понять! – возмутился Милки, негодование заколебалось вокруг сильнее. – В каком месте меня можно принять за девицу?!
– Успокойся, – не очень внятно проговорил Несквик, разглядывая свой синяк в зеркале. – Ни в каком.
– Тогда почему меня постоянно называют девчонкой? – Милки всплеснул руками, едва не выбив у него зеркало.
Несквик немного отвернулся в сторону, уходя из зоны поражения, и уже сам покосился на Линдта в ожидании какао – это единственное, что могло успокоить Милки, – и вернулся к своему синяку. Ну и урод этот Ферреро. Патлатый урод. Придёт время, и Несквик припомнит ему весь список, мучиться похлеще папаши будет, хоть того Форрест и прирезал по-быстрому в порыве своей вендетты. Хотя начать уже можно сейчас, Форрест подсказал неплохую мысль с подменой снов, нужно только выбрать тему подходящую.
– Серьёзно, что не так? – продолжал возмущаться Милки. Нелепые сомнения по поводу его пола всегда выводили из себя.
Несквик ещё раз покосился на него. Однажды, когда он решит распрощаться с жизнью, обязательно скажет Милки, что на самом деле у него девичьи черты лица.**
Сверху раздался грохот. Несквик кинул взгляд на потолок, а потом на часы над кухонной дверью.
– И пяти минут не продержались, – пробормотал он. – Ох, разобьёт Форрест голову свою, если так падать будет.
Перед ним появилась кружка с какао. Несквик отложил зеркало и с удовольствием отвлёкся от мрачных мыслей, кивком поблагодарив Линдта. Милки, уже успевший ополовинить свою кружку, забыл про все недовольства и теперь блаженно жмурился. Тыквы на его кружке щербато и довольно скалились.
Сверху продолжало греметь.
– Ну, чувствую, заживём теперь, – сказал за всех Линдт, выбирая из коробки праздничное тыквенное печенье.
Механическая тыковка, стоящая на холодильнике, подпрыгнула при очередном грохоте и что-то прочирикала.

Две недели спустя
– «Кошачий дом», слушаю, – снял трубку надрывающегося телефона Пикник.
– Кэдбери, – раздался оттуда бодрый голос Несквика. – Приезжай пить.
– Нет, – отрезал Пикник.
– «Волосатые кокосы», «Шарики полковника», «Жеребец Астарты»…
– Это нифига не прельщает, только показывает степень твоей извращённости.
– Ты что, никогда таких коктейлей в клубах не пробовал?
– Нет. Меня одни названия отпугивали.
– Ладно, перехожу к более убедительным аргументам. Дирол сбежал, а Форрест поехал его возвращать.
– Нет, – повторил Пикник, но голос его предательски дрогнул. Можно было свалить на кого-нибудь свою утреннюю смену, а самому поспать подольше.
– Линдт ушёл к самому младшему Ферреро.
– Зачем? – удивился Пикник.
– Внезапно выяснилось, что их младшему не чужд оккультизм. Со словами «оккультизм оскорбляет бога» Линдт упёрся к нему. Наверное, займутся жертвоприношениями. Давно район пора было зачистить.
– Всё равно нет, – Пикник решил стоять на своём.
– А наш мелкий сегодня дома, – торжественно закончил Несквик.
– Чёрт, – сразу сдался Пикник, забывая и об утренней смене, и о желании поспать подольше. – Умеешь ты уговаривать. Еду.

* Два из пяти официальных профайлов Шварц утверждают, что способность Вундеркинда – психокинез. Психокинез более широкое понятие, охватывающее любое воздействие мысли на предмет: телекинез, телепортация, пирокинез, левитация и т.д.
** Два из пяти официальных профайлов Шварц утверждают, что у Вундеркинда девичьи черты лица.

@темы: Слэш, Фики, Марс, Несквик, Пикник, Сникерс, Дирол, Тик Так, Милки Вэй, мейл!Линдт

---

[АХ~]

Название Ступай на перекресток
Автор: Торт-оборотень
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 604 слова
Пейринг/Персонажи: Ронднуар, Роше
Категория: преслэш
Жанр: психодел
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О правильном выборе
Примечание/Предупреждения: оос, оос х 2 комбо

— Что с тобой? — спрашивает Роше. В его глазах тревога, и любовь, и что-то нечитаемое. — Ты выглядишь уставшим и невыспавшимся. Бессонница?
— Нет, — говорит Ронднуар и больше для самого себя повторяет упрямо: — Нет, все хорошо.
Это неправда. Конечно же.
Хотя и нельзя сказать, что у Ронднуара бессонница — наоборот, в сон он проваливается мгновенно, как в болото, стоит только ему коснуться головой подушки.

Сон заполняет серая дымка. Она не дает разглядеть окружающее дальше, чем на пару шагов, и пахнет табаком.
Сон заполняют животные, похожие на глиняные заготовки собак. У них нет глаз, ушей, пастей, носов. У них нет шкуры, только голая глянцевая кожа. Они лежат на боку, вытянув конечности, как дохлые, но при появлении Ронднуара встают и сбиваются в преследующую стаю.
Сон заполняют крошечные светящиеся существа, похожие на насекомых. Они бестолково снуют в воздухе — пока не почуют Ронднуара.
Он уже привык не обращать внимания на них, просто отмахивается, не давая им проникнуть в глаза, в ноздри, в уши; бестрепетно стряхивает тех, что присасываются к его запястьям, наливаясь темной кровью.
Ронднуар идет по дороге. Дорога одна, она выступает из дымки, и с нее невозможно свернуть. Ронднуар пробовал, и тогда преследующие его пародии на собак начинали угрожающе бормотать, и оказалось, что легче вернуться на дорогу, чем слушать это бормотание и бояться разобрать в нем связные слова.
Ронднуар шагает и надеется, что однажды он привыкнет настолько, что ему станет скучно. В конце концов, для него нет тут сюрпризов, сон повторяется и повторяется.
Однажды... но не сейчас.
Сейчас ему все еще страшно, и чем дальше, тем страшнее, потому что перекресток все ближе.
Перекресток возникает всегда неожиданно. Иногда до него идти — по субъективным ощущениям Ронднуара — минут сорок. Иногда — несколько дней.
Сегодня получается быстро.
Две дороги образуют крест, и Ронднуар становится на перепутье и стискивает зубы, борясь с наступающей, как приливная волна, паникой.
Он заблудился. Он не знает, куда идти. Он не может выбрать дорогу, потому что знает, что в случае неправильного выбора будет вечно идти по дороге сквозь дымку, а следующая за ним стая будет становиться все больше, больше и больше, пока не станет такой огромной, что осмелится заговорить.
И тогда...
— Здравствуй, путник.
Это тоже часть сна.
Голос раздается из-за спины Ронднуара, неизменно заставляя руки того похолодеть.
За его спиной стоит тот, кто похож на него, как одна капля воды похожа на другую, — доппельгангер или, может, отражение в зеркале, обретшее свободную волю.
Он курит сигару, при разговоре из его рта появляются крошечные светящиеся существа, похожие на насекомых. Он единственный здесь обладает тенью, и из нее, похожей на черную дыру в дороге, выходят животные, похожие на глиняные заготовки собак.
— Mon сher, — говорит доппельгангер, — сколько еще ты будешь сопротивляться?
Ронднуар не отвечает.
Ему просто надо выбрать правильную дорогу, и ничего этого никогда больше не будет.
— Mon сher. — Доппельгангер обнимает его со спины, и Ронднуар вздрагивает. Во-первых, потому что от прикосновения в его голове возникает то самое бормотание стаи. Во-вторых, потому что объятие обжигающе, невыносимо приятно.
— Когда ты поймешь, что никуда не надо идти, — шепчет доппельгангер, пока его рука ласкающим движением проходится по груди Ронднуара. — Правильный выбор — остаться тут. Со мной.
Бормотание в голове Ронднуара нарастает, заставляя, кажется, дребезжать кости. Прикосновения доппельгангера поселяют жар в груди, не давая вдохнуть.
«Умираю», — констатирует Ронднуар.
И просыпается.
Ночь прошла.
Следом проходит и день, полный попыток отвлечься.

— Как ты? — спрашивает Роше вечером.
— Хорошо, — твердит, как заклинание, Ронднуар.
— Хорошо, — кивает Роше и напоследок поглаживает близнеца по плечу. — Спокойной ночи.
Ухмыльнувшись (не без нотки истерики), Ронднуар удаляется в свою комнату.
Роше смотрит вслед и ласково повторяет:
— Спокойной ночи, mon cher.

@темы: Слэш, Фики, Джен, Роше, Ронднуар

---

[АХ~]

Начинаем выкладку работ. Напоминаем, что авторы сохраняют анонимность =3

Название Bucle
Автор: Торт-оборотень
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1193 слова
Пейринг/Персонажи: Эм Эндэмс/Скиттлз
Категория: преслэш
Жанр: мистика... в основном
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О роковых встречах
Примечание/Предупреждения: оос, оос х 2 комбо; смерть персонажа; название — слово "петля" на испанском

Из аэропорта Скиттлз выходит в ослепляющую и оглушительную жару.
Погода в Мексике в июле — то еще испытание. Гвадалахара, La Perla del Occidente, звенит и дрожит от духоты. Жара идет с неба, от асфальта под ногами, стискивает и опутывает движениями воздуха, что выполняют роль ветра.
Скиттлз чувствует, как намокает футболка на спине, и думает, что если сейчас вдохнет ртом, то его язык потрескается, как пересохшая глина.
А потом кто-то хватает его за плечо и оттаскивает в тень.
— Белый мальчик, — слышит Скиттлз. — Ты умрешь, если вот так и будешь стоять.
Сами по себе слова звучат неприятно, но они произнесены дружелюбным тоном и украшены акцентом, так что Скиттлз смеется:
— Твоя правда, брат!
И оглядывается.
Его брат — воплощение слова "экзотика", и Скиттлз радуется, видя разноцветные дреды, машинально запускает пальцы в свои — разноцветные, влажные от пота, — пряди.
— Скиттлз, — говори он, протягивая руку. — Турист типа.
(Начинающий копатель, "черный археолог", но дредастому красавцу об этом знать необязательно.)
(...Он правда очень красивый.)
— Таксист, экскурсовод, мастер на все руки, — отвечает тот, принимая руку Скиттлза — но не для пожатия. Просто держит, и Скиттлзу это нравится. Он тихонько фыркает и покачивает их сцепленными руками, как делают дети и кокетливые влюбленные парочки.
— Имя, брат, имя, — говорит Скиттлз и получает в ответ какое-то испанское слово.
— Как? Как?.. — Он пытается повторить, и получается невразумительный "бульк". Таксист и экскурсовод начинает смеяться, Скиттлз тоже, и они стоят, держатся за руки и ржут, как идиоты, и Гвадалахара вокруг как будто растворяется в жаре, создавая ощущение, будто они одни в этом мире.
— Эм Эндэмс, — говорит наконец таксист, экскурсовод и просто красавец. — Можешь звать меня Эм. Или Дэмс. А то была моя кличка.
Скиттлз смотрит вопросительно, и Дэмс (Скиттлз уже решил про себя, что будет звать его "Дэмс") улыбается и переводит:
— Петля.
Скиттлз смотрит на его дреды и думает, что понимает.

Разумеется, он доверяет Дэмсу довезти себя до хостела. И берет его телефон. А Дэмс предлагает ему выспаться и потом погулять по ночной Гвадалахаре.
И разумеется, Скиттлз соглашается, и, проснувшись в ночи после неспокойного сна и прокляв жару, из-за которой едва можно дышать, он накрывается подушкой и радуется: влюбился.

Они сидят в китайском ресторане, и выбор места смешит Скиттлза.
— Стоило лететь девять часов на самолете, чтобы снова наслаждаться обедами дядюшки Лю, — говорит он, покачивая палочками в такт негромко звучащей музыке.
— Я уверен, что ты и у себя в родном городе найдешь, где поесть обедов дядюшки Педро, — парирует Дэмс. — А здесь уютно.
С этим Скиттлз может согласиться. Ему уютно, за окнами переливается огнями La Perla del Occidente, дышится намного легче, чем днем. Дэмс перечисляет ему достопримечательности, и Скиттлз только отмахивается:
— Прекращай, экскурсовод. У вас тут все такое... европейское! А я приехал в Мексику, чтобы взглянуть на что-нибудь сугубо местное.
Скиттлз осторожно косится на Дэмса — тот одобрительно улыбается.
— Мне нравятся твои слова, белый мальчик, — говорит он и — как тогда, в аэропорту, — ловит руку Скиттлза, разворачивает ее ладонью вверх. — И мне нравятся твои руки. Хочешь, предскажу будущее?
— Если только в нем будешь ты. — Подкат так себе, но Дэмс широко ухмыляется и крепче сжимает пальцы Скиттлза.
— Если повезет, — говорит Дэмс, — то я с тобой до конца жизни буду.
— Блин, — отвечает Скиттлз, фыркая в бокал с пивом. — Мы такие напыщенные!
— Зато весело!
С этим стоит согласиться.
Ночь проходит незаметно. Дэмс все же вытаскивает Скиттлза гулять по историческим центрам Гвадалахары, и по дороге выясняется, что он без ума от мифологии майя.
Скиттлз шагает босиком, закинув связанные шнурками кеды на плечо.
— Вау, — говорит он искренне после очередной байки из жизни богов Мезоамерики. — Ты... ты как будто сам там бывал.
Дэмс качает головой. В полной огней ночи Гваладахары его глаза блестят.
— Нет, — говорит он. — Ничего я не был. Мне мама рассказывала.
И на этом разговор затихает.

Дэмс провожает Скиттлза до хостела снова, и обнимает на прощание, и шепчет в ухо:
— Эй, белый мальчик, я ведь умею не только будущее читать по рукам.
Он отстраняется.
— Я знаю, зачем ты приехал.
И это, наверное, тоже должно звучать неприятно или угрожающе, но Дэмс не меняет дружелюбного тона, и Скиттлз только глуповато улыбается и пожимает плечами.
— Это весело, — говорит он. С его точки зрения, "черная археология" — это и в самом деле весело... и прибыльно.
— Определенно, — соглашается Дэмс. — Погуляем завтра вечером?
Это звучит обещанием — обещанием веселья и прибыли.
Скиттлз кивает.

— Ого-о!
Дорога по ночным шоссе занимает чуть меньше часа, и они оказываются в чаще.
— Боске де ла Примавера, — торжественно произносит Дэмс. Скиттлз восторженно озирается. Вся его недолгая копательская карьера прошла в степях, и лес для него вроде как в новинку.
Он представляет, как будет рыться в кучах прошлогодней палой листвы, и морщит нос, словно уже чует запах гнили и сырой земли.
Он думает о старых захоронениях, а потом, по цепочке ассоциаций, о кладбище домашних животных. Хотя оно далеко отсюда — девять часов на самолете.
Дэмс берет Скиттлза за руку.
— Прислушайся, — говорит он. — Это моя мама поет, чтобы мы не заблудились.
Скиттлз слышит, да. Женский голос — не молодой, не старый — поет песню, простенький мотив без слов.
Скиттлзу представляется костер, выхватывающий у темноты небольшой участок леса, и сидящая рядом с костром женщина (не старая, не молодая), расчесывающая волосы.
Он прислушивается снова, но песня как будто идет со всех сторон.
— Как ты вообще ориентируешься? — спрашивает Скиттлз.
— Привычка, — отвечает Дэмс.
Трава под ногами почти не шуршит. Голос, поющий песню, не становится ближе.
Скиттлз думает, что вообще-то, наверное, вокруг ужасно стремно. Но его ладонь в теплой ладони Дэмса, и Скиттлз просто не в состоянии бояться.
— А что сделает твоя мама, если я ей скажу, что влюбился в тебя?
Дэмс пожимает одним плечом:
— Ну, я думаю, ничего... в смысле, ничего такого, что она и так не собиралась с тобой сделать.
Скиттлз вздрагивает почти против воли.
— Звучит так, будто она меня убить собирается. — Он смеется, но Дэмс не подхватывает его смех. Вместо этого он останавливается и говорит:
— Пришли.
Сначала Скиттлз видит только тьму впереди. И только через несколько секунд до него доходит, что он смотрит на ствол дерева — огромного, огромного дерева, что уходит ввысь и там ветвями врастает в черное небо.
— Мама наверху, — говорит Дэмс.
А после рассказывает еще одну историю о богах Мезоамерики. Точнее, об одной из них, об Иш Таб, богине самоубийств, которую называли Женщина-Петля.
— Петля, смекаешь? — говорит Дэмс, и Скиттлз заторможенно кивает.
— Твоя мама — богиня. Круто! — говорит он. Это совсем не то, что ему хочется сказать.
— Твоя правда, брат.
Шею Скиттлза захлестывает петля.
— Тебе повезло, — говорит Дэмс. — Я думал, не уговорю ее принять жизнь белого мальчика, но она согласилась.
Его глаза блестят. Скиттлз с трудом сглатывает, вспоминая прочитанное об индейцах майя. Он ведь готовился перед полетом, что уж там.
Позитивное отношение к суициду, вот что говорилось в электронной книжке.
Дэмс собирается помочь ему совершить подвиг.
...И это значит, что Дэмс его любит. Так, что ли?
— Будешь готов, кивни, — говорит Дэмс.
Но на самом деле никакого условного знака он не ждет.

@темы: Слэш, Фики, Джен, ЭмЭндЭмс, Скиттлз

---

[АХ~]

Название: Приход
Автор: Торт-оборотень
Размер: драббл, 666 слов
Пейринг/Персонажи: Захер, Ронднуар и многоликий Гарден, Баунти упоминается
Категория: слэш?
Жанр: эээкшн?
Рейтинг: R
Краткое содержание: герр Захер охотится за темными сущностями. Он прилег отдохнуть, и тут все заверте.
Примечание/Предупреждения: городское фэнтези!АУ

Герр Захер устало откинулся на подушки, вытер руку о простыню и закурил. В последнее время расслабляться стало опасно. Темные сущности совсем не давали ему покоя.
Особенно эти твари из зеркала.
— Ну, кто там в этот раз? — воинственно поинтересовался Захер.
— Приве-ет, — противным голосом сказало зеркало.
И на его гладкой поверхности замаячило отражение смазливого белобрысого парня.
Захер поморщился.
На самом деле парень был, скорее, утонченным, эдаким Аполлоном во плоти, с белокурыми локонами, точеными чертами и прочими прелестями. Однако Захера эти прелести не прельщали. Захер был больше натуралом, чем гомосексуалистом, хотя проверить эту теорию ему пока не довелось.
Как бы то ни было, голые смазливые парни в зеркале в его планы не входили, и он решительно сказал:
— Исчезни, многоликий Гарден! Ты отвратительное порождение Тьмы!
Порождение Тьмы издало томный смешок и медленно отрастило грудь. Женскую грудь. Небольшую, упругую женскую грудь...
Захер громко сглотнул, чувствуя, что ему скоро понадобится уединенное помещение без зеркал.
— Как себя чувствуешь? — участливо поинтересовалась Гарден.
Голос у нее стал мелодичным и так и сочился соблазном.
— Говоришь, я отвратительное порождение Тьмы? — она кокетливо закинула одну обнаженную ногу на другую, и к Захеру внезапно вернулся дар речи.
— Да, Гарден! Ужасное отродье! У тебя член торчит между ног!
Гарден зашипела, ее прекрасное лицо пошло пятнами.
— Подумаешь, какие мы нежные... У тебя у самого такой же — и ничего, небось не шарахаешься от зеркал-то, а? Видел я, как ты перед ними надрачиваешь! Похотливый ублюдок!
Последнюю фразу порождение Тьмы прошамкало беззубым стариковским ртом.
Герр Захер поморщился и принялся надевать брюки.
— Фу, Гарден. Ненадолго тебя сегодня хватило. Твоя подружка-суккуб продержалась дольше.
Старуха подняла на него ввалившиеся глаза.
— Баунти? Эта рогатая шалава пришла к нам и растрезвонила всем, что ты импотент, и у тебя на нее не встал!
Захер гордо вздернул подбородок.
— Еще ни одно порождение Тьмы, ни одна мерзкая сущность не совратила меня с пути истинного!
Воодушевившись, он схватился за детский водяной пистолетик и несколько раз прыснул им в зеркало.
— Иди туда, откуда пришел, многоликий Гарден, и не показывайся мне на глаза!
В пистолете была освященная вода, и Гарден, изрыгая страшные проклятия, медленно растаял, оставив на зеркале грязные, жирные разводы.
Захер задумчиво потер их пальцем.
Разводы не убирались, намертво въевшись в зеркало с той, обратной стороны.
Захер с досадой подумал, что в гостинице будут задавать лишние вопросы.
— Вам придется оплатить штраф, — учтиво подсказали ему откуда-то из зеркальных глубин.
Охотник за сущностями напрягся. В этот раз к нему явился не Гарден, и не Баунти. И даже не тот до конца неупокоенный упырь Гематоген.
— Что-то вы зачастили, — заметил Захер и отошел подальше, к кровати. Надел перчатки и спрятал водяной пистолетик в карман. Из зеркала, постукивая тростью с набалдашником в виде головы Чихуа-хуа, шагнул высокий, элегантно одетый джентльмен. Вернее, синьор, насколько знал Захер.
И от синьора веяло очень опасной темнотой. Это был Ронднуар.
— Вокруг меня очерчен Черный Круг, — мягко известил он и, будто бы для наглядности, действительно кончиком трости нарисовал вокруг себя что-то вроде окружности.
— Ну что же... — медленно начал Захер.
Он не любил пасовать перед серьезными противниками, поэтому, подтащив к себе стул и застегнув-таки ремень, он ехидно продолжил:
— Устраивайтесь поудобнее, синьор. Порождение столь высокого ранга я вижу не часто.
— Я видел пару раз ваше представление, — в тон ему ответил Ронднуар.
Захер поднял брови, и его гость выразительно огладил набалдашник трости. Обычный жест вышел у него настолько непристойно, что Захеру стало жарко. Он даже начал сомневаться, что он не гомосексуалист, но тут же вспомнил, что темные сущности могут читать мысли, и запретил себе думать о ерунде.
— Ерунда? — переспросил Ронднуар. — Это — цель моего визита, да будет вам известно. И коль скоро я в Круге, а вы — нет...
Захер понял, что попал в ловушку.
Гарден был лишь приманкой, он усыплял бдительность, и ему удалось.... Мерзкая многоликая тварь, если бы он сразу понял, в чем дело... И эта экзотическая бесовка-суккуб...
— Раздевайтесь, герр Захер, — с мрачным торжеством сказал Ронднуар, крепко стиснув в руке глухо зарычавшую трость.

@темы: Слэш, Фики, Захер, Ронднуар

---

[АХ~]

Название: Тили-тили-бом
Автор: Торт-оборотень
Размер: мини, 2666 слов
Пейринг/Персонажи: Милки, Рафаэлло, упоминается Киндер
Категория: джен, преслэш
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Милки хочет завести хоть одного настоящего друга
Примечание/Предупреждения:
1.

спойлер

смерть персонажа;
2. в тексте используется строчки из "Космической сказки" и этой колыбельной (прочтение тоже желательно под нее):


— Окрашен космос в черный цвет, — негромко напевал Милки себе под нос, перешагивая через кучи палого листья. В этом парке убирали их нечасто, а на зиму и вовсе оставляли здесь: греть землю от снега, как говорил старый сторож. — Поскольку атмосферы нет…
Милки ненадолго прервался, вглядываясь вдаль. Парк был почти пустым: кроме него здесь в такое время, промозглый от сизого тумана осенний день, не бродил никто. Ему было уютно в одиночестве — можно было спокойно петь эту глупую детскую песенку, не стесняясь шумных знакомых.
Он обещал собрать осенние листья для украшения дома в честь Дня Всех Святых, и в одной руке у него уже была растрепанный желтый букет. Изредка попадались и едва зеленоватые, и красные — последние нравились Милки больше всего.
Он наклонился, чтобы подобрать попавший под ноги липовый листочек темно-багряного цвета, и снова начал:
— Окрашен космос в черный цвет, — голос почему-то немного подрагивал, от холода или от усталости. Милки бродил тут уже не меньше пары часов, но домой уходить не хотелось. Тем более, вот там, за узенькими дорожками, что-то призывно-ярко краснело на голых ветвях — наверняка листья, именно такие, как нужно. Милки поспешил вперед, сам не замечая, как ускоряет шаг. Почему-то парк, казавшийся таким тихим и уютным мгновения назад, понемногу холодел, и все больше сгущался сероватый туман у него ног. Даже петь уже не хотелось. Милки улыбнулся — сам для себя, чтобы приободриться. Он часто улыбался, даже когда ему было совсем плохо. В такие моменты он представлял, что у него есть друг, который переживает с ним все невзгоды и неудачи. Его улыбка обязательно бы порадовала и поддержала, поэтому Милки даже иногда говорил с ним вслух, чтобы тот не слишком скучал.
Листьев на том дереве не оказалось — ни красных, ни желтых.
То, что принял за них, на самом деле было алой лентой, причудливо завязанной на несколько бантов. Яркая, новенькая, ни капли не выцветшая и не потемневшая, она смотрелась необычно и сразу привлекала взгляд. Милки, подумав несколько секунд, осторожно положил собранные листья на землю и подошел к ветке. Она была старая, широкая и очень крепкая; висела так высоко, что Милки только с пятой попытки сумел подпрыгнуть, чтобы ухватиться за трепещущий на ветру кончик ленты. Дальше оказалось совсем просто: лента развязывалась легко и будто сама стелилась ему в руки. Не прошло и нескольких секунд, прежде чем она, все такая же яркая, не потертая, очутилась у него в руках.
Милки обрадованно улыбнулся, поглаживая ее ладонью:
— Теперь ты не замерзнешь и не промокнешь от дождя, — доверительно пробормотал он, склонившись совсем близко к собственной ладони, сжимающей ленту. Та, конечно же, не ответила, и Милки сам рассмеялся — надо же, как глупо он себя все-таки иногда ведет. Разговаривать с лентой, придумает ведь.
— Я украшу тобой самую красивую тыкву, — пообещал он и, вновь прибавив шагу, поспешил домой, забыв даже про брошенные у дерева листья. На душе вдруг стало так светло и радостно, что не терпелось поделиться этой радостью с остальными.
Если бы, конечно, было с кем.

Брат еще не вернулся с работы — в последнее время он там пропадал целыми днями и ночами, и Милки боялся лишний раз отвлекать его ради своих глупостей. Бормоча себе под нос всякую чепуху, он проскользнул к себе в комнату, разматывая по пути любимый темно-синий шарф.
В комнате было темно и почему-то холодно — наверное, забыл закрыть окно, уходя из дому. Милки включил свет и подошел к подоконнику, всматриваясь в темный сад. Луну закрывали густые облака, а уличный фонарь отчего-то погас. Смотреть долго в ночную пустоту стало неуютно, и Милки прикрыл окно, задернул шторы.
— А сейчас я вырежу листочки, — вслух произнес он, садясь за стол и вытаскивая из ящика стола стопку цветной бумаги и ножницы.
Много-много желтых листов, оранжевые, зеленые и, конечно же, красные. Их он вырезал с особой тщательностью, стараясь не испортить такую красивую бумагу, размышляя, как он их лучше развесить над дверью и над окнами.
— Тили-тили-бом, закрой глаза скорее, — Милки не мог удержаться и не запеть очередную дурацкую песенку. — Кто-то ходит за окном и стучится в двери…
Несколько листов желтого цвета он оставил для звездочек, которыми обязательно нужно будет украсить прихожую, а из обрезков он сделает яркие гирлянды-цепочки. Представив, как это будет смотреться, Милки вновь улыбнулся и заработал ножницами еще быстрее. Брат наверняка порадуется, когда увидит все это.
— Тили-тили-бом, кричит ночная птица, — Милки вырезал новый листочек и отложил его в сторону. Красную ленту, которую он сегодня нашел в парке, Милки повязал над окном, на край карниза, красивым бантом. Она была очень длинная, и концы свисали, а ветер, пробивающийся из-за неплотно закрытого окна, завивал их в забавные узоры. — Он уже пробрался в дом, к тем, кому не спится…
Еще один листок, новый изгиб ленты над окном.
Ветер.
Ярко-красный кленовый лист.
Ветер, ветер, ветер…
— Тили-тили-бом, — этот тихий голос словно бы влетел в комнату с порывом ветра, поддернул ленту, поднял в воздух аккуратно сложенные на краю стола листы. — Тили-тили-бом...
Милки сам не заметил, как очутился на ногах. Он сжимал ножницы и ярко-красный лист бумаги и боялся лишний раз выдохнуть, чтобы не потревожить… никого.
— Ты слышишь, кто-то рядом, — Милки подхватил песню дрожащим голосом, неотрывно глядя в окно. Он не слышал собственного голоса, не видел своего отражения в стекле, но знал, что от него ждут продолжения песенки. — Притаился за углом и пронзает взглядом…
Это было неправдой. За углом никто не таился, Милки это чудесно видел.
Потому что призрачно-белая тень уже стояла за окном, а в ее руках трепыхалась на ветру ярко-алая лента.

Ночью Милки не спал.
Брату он ничего не сказал, тревожить его такими глупостями не хотелось вовсе.
— Мне привиделось, — как молитву, твердил он шепотом всю ночь, укрывшись с головой одеялом и прижимая к себе огромного плюшевого кролика. — Такого не бывает, а даже если бывает — ничего плохого он мне не сделает. Он добрый, я верю, обязательно добрый и хороший.
На этом моменте Милки обычно немного успокаивался и, как всегда, обращался к своему воображаемому другу:
— Ты ведь согласен со мной? Правда?
Друг ему никогда не отвечал — Милки знал и объяснял это его молчаливостью. Так было всегда, и Милки, глубоко вздохнув, прижал поближе кролика, пытаясь закрыть глаза, но широко распахнул их в следующую же секунду.
Чужое дыхание раздавалось совсем рядом.
— Не бойся, — голос был тем же, что и вечером у окна — тихим, очень мягким и каким-то… неземным. Милки впервые за день почувствовал настоящую панику, не сравнимую ни с чем до этого момента. — Я рядом.
— К… кто… ты? — выдавил Милки, стискивая пальцы в кулаки до боли. — З-зачем?
— Ты сам меня позвал, — светлая тень выскользнула из-за угла и подошла ближе к кровати. Теперь его даже можно было рассмотреть — немногим старше Милки, светловолосый, белый, как свежее молоко или снег у крыльца, отливающий пепельным серебром, напоминающим полную луну. Он чем-то неуловимо походил на Милки — мягкими ли чертами лица, тихим голосом, улыбкой или чуть вьющимися волосами. Может быть, из-за этого, а, может быть, он правда не собирался причинять никому зла, но Милки осмелел. Сбросил с себя одеяло и, не отпуская кролика, сел на кровати.
— Меня зовут Милки, — наконец, проговорил он, не отрывая взгляда от светлого силуэта. Тот бродил — или парил? — около стола и с интересом рассматривал вырезанные кленовые листья. — Тебе… одиноко?
Милки сам не знал, откуда на ум пришла эта мысль, но он почему-то был уверен, что так оно и есть. Вряд ли у этой призрачной тени есть друзья — пусть даже и воображаемые.
Хотя друзей и у самого Милки нет.
— Очень, — голос у призрака звенел и перекатывался по комнате странными волнами.
Если бы Милки был художником или умел красиво говорить, он сказал бы, что голос этот висит в воздухе запахом снега с горных вершин или звуком далеких звезд, но Милки не умел. Поэтому он сполз с кровати и сделал осторожный шаг вперед, не зная, что делать, если призрак обернется.
— Как тебя зовут? — Милки перешел на шепот. Не хватало еще, чтобы сюда пришел брат. Он бы не понял этого, начал бы кричать или вовсе пытался бы напасть. Незачем, незачем.
— Рафаэлло, — он едва обернулся. Имя ему подходило чудесно, такое же звеняще-нежное, обволакивающе-мягкое, как перистые облака или густой туман. Или как сладкая сливочная масса, которую они иногда готовили с братом. — Милки, — повторил он, будто пробуя имя на вкус. Милки почему-то захотелось сделать так же.
— Это была твоя ленточка? — не выдержал Милки, кивнул на карниз, на котором та все еще болталась. — Мне, наверное, не нужно было ее забирать?
— Я видел тебя иногда, — невпопад ответил Рафаэлло. Он отошел — или все-таки отплыл? — от стола и теперь стоял, повернувшись к Милки лицом. Глаза у него были необычные. Милки не мог сказать, что в них отражалось и как они выглядели, но точно знал, что смотреть в них долго он не сможет. — В парке. Спасибо, — он улыбнулся вновь. Светло и ласково. Так Милки давно никто не улыбался — разве что он сам себе.
— Не за что, — Милки смутился и опустил голову. Он стоял босиком на паркетном полу, а Рафаэлло продолжал смотреть на него и улыбаться.
— Поиграешь со мной? — предложил он. Это звучало так по-доброму и по-дружески, что Милки ни на секунду не усомнился. — Ты ведь знаешь песни?
— Знаю, — с готовностью откликнулся Милки и сел обратно на кровать. — Садись. Ты ведь слышал ту песенку в парке?
Рафаэлло немного недоверчиво на него покосился, а потом все-таки устроился рядом и кивнул.
— Окрашен космос в черный цвет, поскольку атмосферы нет, — не слишком уверенно повторил он. В его исполнении песня приобретала странный оттенок — Милки как будто почувствовал всю глубину и пустоту космоса. Как будто простенькие фосфоресцирующие звездочки, которые висели на противоположной стене, вдруг засияли настоящими цветами гигантских раскаленных шаров. Как будто темно-синие обои стали настоящим космосом — огромным, чужим и безграничным. И это почему-то пугало и манило одновременно.
— Ни ночи нет, ни дня, — закончил Милки и бросил короткий взгляд на Рафаэлло.
Рафаэлло улыбнулся в ответ и запел снова.

Утра Рафаэлло не дождался. На рассвете, когда слабый свет стал пробиваться сквозь шторы, он исчез, рассеялся вместе с клочьями тумана. Милки после этого не спал; весь день ходил по дому, словно неприкаянный, не рискуя даже выйти наружу.
— Ничего не случилось, — вслух уговаривал он себя. — Все хорошо. Рафаэлло придет вечером.
Он сам не понял, почему ждет его возвращения, подумать ведь только, призрака. Но Милки не чувствовал от него никакой вражды — только искреннее желание подружиться.
В дружбе нет ничего плохого — Милки и сам бы не отказался иметь друзей, кого-то, с кем можно поговорить, кроме, конечно, брата. Но брат иногда вовсе не понимал его, например, ему всегда было скучно говорить о звездах. Да и тревожить его лишний раз Милки не хотел — он отлично знал, насколько тот все-таки устает на своей постоянной работе.
А воображаемый друг никогда с ним не разговаривал.
Готовить Милки толком никогда не умел, но очень часто приходилось. К ним могли заглянуть какие-то дети или даже кто-нибудь из знакомых, или старая тетушка-соседка, а Милки хотел, чтобы их с братом не считали какими-нибудь негостеприимными скрягами. Но у них не так часто бывали гости, кроме странных знакомых брата. Их тыквенной кашей Милки бы кормить не стал — он знал, что брат не станет общаться с плохими людьми, но боялся он их больше, чем Рафаэлло.
— Поскорее бы вечер, — снова произнес Милки, обращаясь сам к себе, и поднял на стол большую тыкву. До прихода брата он хотел сделать тыквенную кашу, а после — закончить гирлянды.
Свет он на кухне не включал. Вдруг так вечер придет быстрее.
Да и не только вечер.

Рафаэлло действительно ближе к ночи, когда окончательно стемнело. Брат сегодня на ночь остался на работе, и Милки долго жался под одеялом, ожидая хоть чего-нибудь.
— Здравствуй, — голос Рафаэлло прозвучал привычнее, чем впервые, но все так же странно.
— А тебе не нравится появляться днем? — спросил Милки, вновь садясь на кровати и пододвигаясь, ожидая, когда тот устроится рядом. Их заливал лунный свет, и Рафаэлло был почти невидимым в нем, только едва улавливались очертания его рук.
— Ночью лучше, — откликнулся Рафаэлло, прервавшись. Ладонь его повисла в воздухе — как раз рядом с носом Милки. Он всмотрелся в нее — молочно-белая просвечивающая кожа и слабое мерцание, вблизи совсем тусклое. — Днем ведь ты меня даже не заметишь.
Милки согласно кивнул, не решившись спорить. Он чувствовал чужое присутствие, но различить призрака на ярком свету было бы, наверное, нелегко.
Какое-то время они сидели в молчании, только Рафаэлло продолжал легко водить рукой из стороны в сторону, как маятник. Милки наблюдал за этим почти завороженно — зрелище было захватывающе красивым.
— Скажи, — вдруг спросил Рафаэлло, не поворачивая головы. Взгляд его был устремлен на ленту, которую Милки так и не снял. — Ты можешь выполнить мою просьбу?
— Какую? — Милки подтянул край одеяла и зябко закутался. В комнате вдруг словно стало на несколько градусов холоднее — или ему показалось? — Сделать что-то? Помочь?
— Скоро закончится ночь, — мягко произнес Рафаэлло, глядя на него. Его голос гулко отдавался где-то у Милки в груди, перетряхивал внутренности. — Грань сейчас истончилась, растаяла, но скоро снова вырастет. Может быть, ты… — рука его, невесомая и неощутимая, легла Милки на плечо, слегка погладила его по затылку.
Тот почувствовал, как спину пронизывает нечеловеческий холод, но страха не было. Он доверял Рафаэлло — Милки и сам не знал, почему, но он все так же твердо верил в то, что ничего плохого с ним не произойдет.
— Я хочу дружить с тобой, — Рафаэлло протянул к нему вторую руку в каком-то подобии объятия. — Милки… Пожалуйста.
— Я тебя не понимаю, — тихо пробормотал Милки, не рискуя поднять взгляд и зажмурившись на всякий случай.
— Это простой обряд, — успокаивающе произнес Рафаэлло и попытался погладить его по спине. — Заверим нашу дружбу. Ничего плохого не случится, не бойся.
Милки читал много книг в школе, о том, что нельзя говорить с незнакомцами или гулять под солнцем без шляпы. Но он совсем не знал, что за обряды существуют для заверения дружбы с призраками.
Но он должен помочь.
Рафаэлло станет его первым и настоящим другом.
— Я… что надо сделать? — он не понял, как произнес эти слова. Словно бы что-то заставляло его произносить эти слова — выскальзывали изо рта они сами, легко и правильно ложились на язык.
— Идем, — Рафаэлло встал, попытался взять Милки за руку, но та прошла сквозь нее. Внимания на это он не обратил — поспешил к двери, остановился там, дожидаясь, пока Милки закончит торопливо одеваться.
— Не забудь куртку, — подсказал Рафаэлло, зависнув у порога. Милки подчинился, снял с полки шарф, обматывая его несколько раз вокруг шеи. Ноги сами его вели — как будто Рафаэлло был заклинателем змей, Милки однажды видел такого в цирке, а он сам — послушным ужом у него в руках.
До парка они почти бежали. Милки не знал, почему они идут туда, но спрашивать боялся. Он упал несколько раз по дороге, но каждый раз тут же поднимался, даже забывая отряхнуть штаны. Туман вокруг них сгущался все сильнее — темнота осенней ночи собиралась со всех сторон. До рассвета было еще далеко, и силуэт Рафаэлло вновь терялся, расплывался в этом тумане нечетким серым маревом.
— Стой! — Милки, наконец, остановился, пытаясь восстановить дыхание. — Погоди... немного.
— Мы уже пришли, — в улыбке Рафаэлло читалась прежняя мягкость, но какая-то странная, как будто смешанная с безумием. — Вот дерево… видишь?
Милки оглянулся — они стояли возле того старого клена, на котором он тогда нашел ленту. Вот та же ветка — крепкая, старая, способная выдержать…
Выдержать.
Осознание вспыхнуло в голове искрой.
— Ты же не… — у Милки в горле пересохло, а язык едва ворочался. Рафаэлло не может. Нет. Никогда.
— Все будет хорошо, — чужая рука вновь скользнула по затылку Милки, а ветер поддел кончики его темно-синего шарфа. — Смотри, все так просто… Ты ведь поможешь мне? Не оставишь в одиночестве? Будешь со мной дружить? Всегда? Правда ведь?!
Шарф уже оплетался, как безумная змея, вокруг ветки. Милки сам не понял, в какой момент его ноги оторвались от земли, а воздуха стало отчаянно не хватать. Перед глазами все чернело, даже сизый туман темнел, расплывался, и вскоре не было ничего — ни старого темного парка, ни месяца где-то за облаками, ни Рафаэлло.
Окрашен космос в черный цвет…

Киндер подобрал с земли красивый изогнутый корень и глянул на часы. До обеда оставалось всего-ничего, нужно было поскорее расправиться со всем идти домой. Сегодня наверняка к нему должны были зайти друзья, одеться в костюмы, а потом они собирались походить по соседским домам, пугая и выпрашивая сладости.
Вдруг он прищурился — вдали на ветке висело что-то темно-синее, так странно смотрящееся тут. Он сам не знал, что его заставило подойти ближе и рассмотреть длинный теплый шарф, обвязанный вокруг ветки. Немного подумав, он медленно протянул руку вверх и, распутав его, сжал в руке, задумчиво поглядывая на него.
— Киндер, эй! — кто-то окликнул его, и он машинально бросил шарф в портфель. Если бы его позже спросили, вряд ли бы он вспомнил, как это сделал.
— Окрашен космос в черный цвет…
Киндер резко оглянулся, но за спиной у него никого не было.
Наверное, показалось.
Тили-тили-бом.

@темы: Слэш, Фики, Джен, Рафаэлло, Милки Вэй

---

[АХ~]

Название: Изнанка
Автор: Торт-оборотень
Бета: нету
Размер: миди, около 4800 слов
Пейринг/Персонажи: Ронднуар, Роше, Рафаэлло, Марс, Натс, Сникерс намек на РошеРаф, РондоМарс
Категория: джен, преслэш
Жанр: мистика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ронд случайно попадает в день Хэллоуина на другую сторону мира – изнанку.
Примечание/Предупреждения: ООС, мат, беглая вычитка. Ронд старше Роше на два года в этом тексте. Джен и намек на пейринги.
Автор написал не совсем о Хэллоуине, а об особенности Самайна его предка. Самайн – праздник, в который границы между внешним и потусторонним миром становятся особенно тонкими, позволяя духам свободно перемещаться из одного в другой.

На улицах висели магазинные вывески, украшенные рожицами-тыквами. Всюду были развешаны бумажные фонарики. Витрины: магазинов, кафе, забегаловок - были украшены всевозможными сладостями, манящими прохожих. Одно кафе организовало вечер Хэллоуина – гостей встречали выряженные в разнообразную нечисть официанты. Ронд поежился. Когда-то мать на Хэллоуин вырядила его в костюм Красной Шапочки, а брата всего лишь Волком. Конечно, ведь она всегда хотела, чтобы он родился девочкой. С тех пор Ронд ненавидел Хэллоуин. Он себя чувствовал полным придурком, облачаясь в очередной костюм. Идти и выклянчивать сладости, как прочие дети, всякий раз отказывался, но мать упрямо отправляла его вместе с Роше. Тот, в отличие от брата, праздники обожал: с удовольствием напяливал новый костюм и спешил стучать в чужую дверь.
Ронд стал терпимее относиться к глупому празднику, когда они встретили Рафа. Лет восемь назад, они постучали в дверь ангела. Ронд считал, что если они и существуют, то выглядят именно как Рафаэлло. От него приятно пахло шоколадом, и сладости, какими он угостил, словно таяли во рту. С тех пор они часто навещали нового друга. Раф оказался знакомым родителей и те разрешили бывать братьям у него в гостях, если тот был не занят. Он был слишком добрым и заботливым, нежным и таинственным. Рафаэлло и сейчас, спустя восемь лет, казался ангелом. Он всегда был рад поболтать с братьями или выпить чаю, рассказать какие-нибудь интересные и таинственные истории. Слушать его ровный мягкий голос было в удовольствие. Раф рассказывал истории так, будто это были сказки, но Ронд почему-то чувствовал в них долю правды, будто действительно существовал тот другой мир с мифическими чудовищами, магами и чудесами. В этот Хэллоуин они втроем вырезали рожицы тыквам и ели вкусное тыквенное варение , а когда Роше уснул, нагло устроившись головой на коленях Рафа, Ронд спросил о реальности историй.
- Это всего лишь мифы, – Рафаэлло мило улыбнулся.
- Тогда почему ты часто повторяешь, чтобы мы не ходили к тебе через парк? Так было бы быстрее, – упрямо поинтересовался Ронд, с ревностью наблюдая, как Рафаэлло осторожно положил руку на плечо Роше, боясь разбудить.
- Потому что нечего детям шляться ночами по парку. Мало ли какие маньяки там водятся, – уже серьезно добавил Раф.
- Я не ребенок! Мне уже шестнадцать, – гордо заявил Ронд. Раф прижал палец к губам, жестом указывая перейти на шепот.
- Взрослым ты станешь только тогда, когда достигнешь совершеннолетия, – спокойно ответил Раф. – Думаю тебе лучше позвонить домой, чтобы родители вас забрали.
- Нет, мы ночуем у тебя. Мы их уже предупредили, и они были не против – отказался Ронд.
- Раз они не против - оставайтесь, – кивнул Раф. Он посмотрел на настенные часы. – В таком случае пора ложится спать. Иди, умывайся.
Когда Ронд вышел из ванной комнаты, Роше уже переоделся в пижаму и забрался в кровать. Ронд видел, как брата тянуло к Рафу, ревновал их обоих. Братья даже однажды подрались из-за Рафаэлло. Тогда Ронд хитростью выпросил поцелуй на ночь, а в школе, не выдержав его подколов, Роше разбил ему нос. После этого Раф на подобные просьбы никак не отвечал, винил себя в случившемся.
Рафаэлло пожелал им спокойной ночи и ушел, прикрыв дверь за собой.
Ронд проснулся посреди ночи, хотелось пить. Он замер на середине лестницы, когда услышал голоса, доносившиеся с кухни.
- Не кури здесь, – строго заметил Раф. Ронд был уверен, что он недовольно скривился, отмахиваясь от сизого дыма рукой.
- Раньше тебя это не напрягало, – хмыкнул ему в ответ чей-то чужой голос.
- Здесь дети, – коротко ответил Раф.
- Когда ты успел обзавестись потомством? – собеседник удивился.
- Они не мои, а Ферреро. Я тебе о них рассказывал, – объяснил терпеливо Раф.
- И долго ты еще будешь возиться с отпрысками Ферреро? – хмыкнул собеседник. – Тебе не надоело играть роль няньки?
- Перестань, они славные ребята – отозвался Раф. – Хотя их так и тянет куда-нибудь вляпаться. Я пару раз перехватывал их на подходе к границе.
- И поэтому тебе проще держать их тут? Присматривая?
- Да.
- Но они все равно с этим столкнуться, раз уж в их венах течет кровь Ферреро, – зевнул собеседник.
- Они узнают в свое время, а пока это им знать не обязательно, – ответил Раф. – Хватит обо мне. Скажи лучше, где ты пропадал четыре месяца? Я думал ты уже сдох.
- Тебе было одиноко без меня? Могу тебя навещать каждую ночь, – с усмешкой заметил собеседник и ойкнул. – Зачем было меня бить?
- Давай без твоих шуток, Марс – попросил его Раф.
- Охотился. И я тебе принес сувенир, – зашуршала куртка. – Держи.
- Что это? – спросил Раф.
- Талисман от злых сил, – объяснил некий Марс.
- От тебя что ли, – пошутил Раф.
- Нет, я через любые талисманы пройду – усмехнулся Марс в ответ. – Ладно, мне пора.
Ронд не стал слушать, что ему ответил Раф и осторожно вернулся в спальню. Наутро Раф вел себя как обычно, только в кухне витал легко уловимый запах сигарет.
Год спустя. Ронд торопливо шел через парк. Сегодня он вырядился в чеширского кота. Они поспорили с Роше, кто первый доберется до дома Рафа тот останется, а второй уйдет, сославшись на какие-нибудь возникшие дела. Ронд знал, что если пройти через парк, то не придется делать большой круг и он выиграет спор.
Освещенная аллейка осталась позади, Ронд свернул на протоптанную тропу. Почему-то другая аллейка никак не показывалась, это было странно, учитывая, что между ними было пятьсот метров. Лес вокруг становился все плотнее и мрачнее. Заухали совы, которые уже сто лет не водились в этих местах. Холодная роса мочила новые туфли. Ронд ускорил шаг, переходя на бег. Он упал, споткнувшись о какую-то ветку, выругался, пытаясь отцепить плащ, зацепившийся за ветки деревьев. Его чувство тревоги завопило, как ненормальное, погоняя вперед. Он резко дернул за плащ, порвав его, и побежал. По лесу пронесся свирепый рык. Затрещали ветки. За Рондом бежало что-то большое, оно упрямо прорывалось сквозь лес, круша все на своем ходу. Ронд мысленно поблагодарил родителей, которые настояли, чтобы он занимался бегом, укрепляя здоровье. Если бы не это, он давно бы уже выдохся и упал, но к счастью Ронд мог побороться за свою жизнь. Зверюга рыча догоняла, Ронд не оборачивался, и без того знал, что Оно рядом и Оно - какая-то жуткая тварь. Подросток не заметил в темноте овраг и, кувыркаясь, слетел в него, сминая листья папоротника и мелкие кустарники. Он громко шлепнулся в небольшой холодный ручей, подскочил, оглянувшись – зверь напоминал помесь волка и медведя. Страшный, с горящими глазами, он осторожно спускался по склону оврага. Ронд попятился. Бежать бесполезно - он сбил дыхание, одежда намокла и тянула его к земле, покарябанное колено саднило. Он оглянулся и заметил небольшое углубление, в которое смог бы пролезть, а вот зверюга обязательно застряла бы, и рванул к нему. Ронд как можно плотнее прижался к задней стенке, подтягивая к груди ноги. Зверь бросился к нему, просовывая зубастую морду. Широкие плечи не пустили его пробраться дальше, он зло рычал, клацая зубами и брызгая слюной. Послышался выстрел и зверь отскочил, громко рыча, он бросился убегать. Где-то перед оврагом проехали на квадроцикле. Через пару минут все стихло. Ронд перевел дыхание, но выбираться не спешил. Он боялся уснуть, боялся новых шорохов, далекого рычания и воя, громкого уханья филинов. С наступлением утра все это стихло, лес перестал пугать. Ронд выбрался и пошел вдоль ручья. Через час он вышел из леса и оказался на окраине города.
«Я живой» – стучало в висках, пока он бежал до знакомых улиц. Он добрался до дома Рафа, перевел дыхание и принялся стучать в дверь. Ему никто не ответил. Звонок молчал, сколько бы раз на него Ронд не нажимал. Дверь внезапно открылась, Роше вышел выкидывать мусор, довольно улыбаясь. Ронд опешил, тот просто прошел мимо него, как будто не заметил.
- Эй, Роше! Ты победил только потому, что я заблудился в лесу! – зло бросил ему Ронд. Роше ничего не ответил, выбросил мусор в контейнер и пошел обратно, не взглянув на Ронда. Он успел заскочить в дом, прежде, чем дверь закрылась. Роше прошел в кухню.
- Выкинул мусор? – ласково спросил Раф, наливая им обоим чая.
- Да. Давай, как позавтракаем, я помогу тебе с уборкой? – спросил Роше, присаживаясь за стол.
- Эй?! Что за прикол? Раф, не смешно уже! – позвал их Ронд. Никто ему не ответил. – Это какое-то наказание? Вы типа меня не видите?
- Хорошо. Странно, что Ронд вчера не пришел, обычно вы оба являетесь, – заметил Раф, помешивая ложечкой душистый чай.
- У него дела возникли. Хотя странно, что он даже не сообщил, когда домой вернулся – вид у Роше был озадаченный. Ронд взбесился и подошел к брату, пытаясь схватить его за плечо. Но рука прошла мимо, и он с трудом удержался на ногах.
- Позвони ему, пускай приходит в гости, сладостей много после Хэллоуина осталось, – предложил Раф.
- Сейчас, – Роше вытащил из кармана мобильник и набрал номер брата. Ронд не услышал мелодии звонка, телефон упрямо молчал.
- Может спит? – предположил Раф, когда Роше убрал телефон, отправив сообщение.
- Наверное, я оставил ему сообщение, как проснется, придет к нам – ответил Роше. Ронд позвонил сам, но телефон Роше молчал, сообщения вовсе не уходили.
- Что за чертовщина? – не понял Ронд, еще раз попробовав коснуться брата, рука снова прошла насквозь, словно через воздух, а не тело человека. К Рафу он так же не смог прикоснуться. Он направился к зеркалу, заглянул и не увидел своего отражения.
- Видимо, я мертв – сделал вывод Ронд, выбираясь через открытое окно. Как ни странно через стены он проходить не мог и чуть не разбил нос, когда попытался.
Он бесцельно бродил по улицам, проходя сквозь натыкающихся на него людей. Никто Ронда не видел и не чувствовал, будто его и не было вовсе. Да его и не было, наверное. В том чертовом лесу он все-таки умер, и был разодран клыками злобной твари, а сейчас шатался неприкаянным духом. Даже родственник его не видел и не ощущал, хотя он-то как раз должен был, но все было бесполезно. Роше с обеспокоенным видом обзванивал знакомых Ронда, родители как раз улетели отдыхать и, судя по сосредоточенному лицу брата, он так и не смог им сказать об исчезновении. Близился вечер, очень хотелось есть, живот бурчал не переставая.
Ронд устало присел на капот черного Porsche, его все равно никто не видел, а посидеть вот так на чужой дорогой машинке, безнаказанно, не каждый день получается. Когда хозяин вернется, Ронд встанет и уйдет, он не хотел проверять задавит ли призрака машина. Умирать еще раз не хотелось, одного раза ему хватило. Его раздумья прервал щелчок снимающегося предохранителя и упершийся в затылок ствол.
- Если не уберешь свою задницу с капота моей машины, мозги вышибу – зло пообещали позади. Ронд послушно слез, осторожно оглядываясь. Мужчина, хмыкнув, убрал пистолет и направился к задней дверце машины. Голос был какой-то знакомый, да и выглядел этот мужик совсем как на фотке, которую он случайно нашел у Рафа в книге. Ронд рванул к машине мешая выехать.
- Ты ебнулся? – зло бросил хозяин, едва не успев нажать на газ.
- Ты меня видишь? – оживился Ронд.
- Вижу, и с удовольствием перееду, если не уберешься с дороги – пообещал тот.
- Ты же Марс, да? Ты друг Рафаэлло, – Ронд не собирался терять последнею ниточку, которая бы ему объяснила, что, черт побери, произошло. – Ты можешь объяснить, почему меня никто не видит?
- Так ты один из сопляков Ферреро? – с издевкой поинтересовался Марс, жестом показывая, что Ронд может сесть в машину.
- Ронднуар Ферреро, – деловито поправил его Ронд, усаживаясь. – Так что случилось, я мертв? Тогда ты тоже?
- Призраки не водят тачки, малыш, – зло оскалился Марс, и машина рванула с места.
- Тогда что все это значит? Я могу коснуться тебя, и ты меня видишь, другие же нет. Осторожно, там автобус! – заорал Ронд, когда машина на скорости пронеслась сквозь автобус и поехала дальше.
- Это другой мир, малыш. То, что существует в этом мире, не может соприкасаться с тем, что живет в другом мире, – объяснил Марс, не скрывая своего веселья. - Как ты вообще попал на изнанку?
- Но через стены Рафа я не прошел. Откуда мне знать, как я попал сюда? Я не понял, как это случилось. Потом на меня напала какая-то зверюга, я от нее бегал по всему лесу, пока в какую-то нору не забился. Она не смогла меня достать и ушла, услышав выстрелы. Потом я вышел в город и ни до кого достучаться не могу, – рассказал Ронд, смотря, как на спидометре скачет стрелка.
- Это потому, что у него стоит барьер. Вчера был Самайн, в этот день границы между двумя мирами становится тоньше, и люди могут попадать в другой мир - изнанку, как и в мир людей, могут попадать жители этого мира. Видимо ты как-то попал в брешь между мирами и оказался тут, – предположил Марс. Он остановил машину около старой многоэтажки. – Выходи.
- Я мало что понимаю, но я все еще живой? Как мне назад вернуться? Ты же ходил тогда к Рафу, – выпалил Ронд и осекся под взглядом Марса.
- Ты нас видел? Скорее всего, год назад, когда он вас двоих оставил у себя ночевать, – нехорошо усмехнулся Марс, забирая с задних сидений пакет с продуктами. – Пошли, что встал.
- И что с того, что видел? – насторожился Ронд, он выпрямил спину стараясь казаться выше, ему не нравилось, как Марс смотрел на него сверху вниз. – Вы не особо скрывались.
- Мог выйти поздороваться, – сдержав смешок, Марс открыл дверь квартиры, пропуская Ронда вперед.
- Мне не зачем вмешиваться в дела Рафа, – спокойно заметил Ронд, осматривая квартиру Марса, она радикально отличалась от чистой, ухоженной квартирки Рафа. На полу валялись грязные вещи, окровавленные бинты, слой пыли покрывал полочки, на столе стояла забитая окурками и пеплом пепельница. Видимо Марс бывал тут только чтобы отлеживаться и переночевать.
- Здесь немного не убрано, – поймав взгляд Ронда, сказал Марс, проходя на кухню, - Голоден?
- Немного. Так кто ты Рафу? Он сказал, что вы старые друзья – поинтересовался Ронд, присматривая место, куда можно было бы сесть.
- Мы напарники, типа стражей, охраняющих границы миров в этом городе, – ответил Марс, принимаясь за готовку, - В меню сегодня омлет.
- Значит, тебе не впервой отводить потерявшихся людей обратно? – оживился Ронд.
- Я никого не отвожу назад, те, кто попал в этот мир – умирают, попав в когти местным тварям, – Марс закурил.
- Но ведь не могут они все умирать? – настроение у Ронда заметно упало.
- Да есть те, кто выживают, но они тогда остаются здесь, привыкая к новой жизни, – пожал плечами Марс, снимая с огня сковороду и ставя на стол.
- И никто не просился назад? – не верил ему Ронд, озираясь в поисках вилки.
- Обычно сюда попадают суицидники или неудачники, которые потеряли все в том мире, и им нет резона возвращаться туда, где у них ничего и никого нет. А тут они обретают новую жизнь, охотясь на бешеных монстров, – объяснил Марс, рассматривая Ронда.
- Я не неудачник и тем более не собирался умирать, – фыркнул тот, поняв заинтересованный взгляд Марса. – У меня все осталось там, и я хочу вернуться к нормальной жизни. И вообще, у тебя есть вилки?
- В этом мире нет вилок, мы ведь ничего не чувствуем, – отозвался Марс, глядя с жалостью, – Руками ешь.
- Каменный век – буркнул Ронд, пытаясь ухватить пищу – Ааааа!!!
Он резко одернул руку, дуя на пострадавшие пальцы.
- Вот ты дебил, – заржал Марс, направляясь в ванную комнату.
- Это не смешно, – злился Ронд, – Эй, ты куда? Ты еще не все мне рассказал. И ты же проходил границу значит, есть путь.
- Звонить Рафу, пусть думает, что с тобой делать, – ответил Марс. – Я страж и могу пересекать границу только в особых случаях.
- Ты собираешься звонить ему, используя кран? – съязвил Ронд, заглядывая в ванную комнату.
- Не совсем, – Марс что-то начертил на вспотевшем зеркале и принялся ждать.
- Марс? Привет. Что-то случилось? Ты редко пользуешься такой связью – в зеркале появился Рафаэлло.
- Случилось. Один из твоих подопечных перебрался через границу, – не стал тянуть Марс, подтащив к зеркалу Ронда.
- Раф! – обрадовался Ронд. – Ты же знаешь, как мне обратно вернутся?
- Как ты вообще туда попал? – Раф выглядел очень встревоженным.
- Я шел к тебе, сократив через парк, свернув по тропе. И все, потом на меня тварь какая-то напала, – объяснил Ронд. – Я не знаю, как это произошло.
- Я говорил тебе не ходить через парк по ночам, – повысил голос Раф.
- Ты сказал, что там маньяки, а не зубастые твари, которые хотят сожрать – обиделся Ронд.
- Тебя должен был и маньяк от этого места отпугнуть! – разозлился Раф.
- Ладно, хватит ругаться – встрял Марс. – Как его обратно доставить? Раз он попал сюда в Самайн, то и обратно он может пройти через ту же тропу в лесу. Год. Я не собираюсь нянчиться с ним год.
- А кто сказал что я тут останусь с тобой на год? – фыркнул Ронд, зло сверкнув на него взглядом.
- Надо поискать в книгах. Где-то должно быть о том, как избранному пройти через границу не дожидаясь Самайна, – ответил Раф. – Марс, тебе придется о нем позаботиться месяц, до полнолуния и потренировать его проходить через границу. А я пока поищу, что еще для этого нужно.
- Хорошо, я согласен терпеть его месяц, но не больше. Ты будешь должен. В принципе раз он из рода Ферреро, то трудностей по переходу возникнуть не должно, – заметил Марс.
- Он не знает ничего. Родители собирались им рассказать, когда они окончат школу – ответил Раф. – Так что без подготовки это опасно, он может застрять на границе.
- Хотите сказать, что мои родители без проблем ходят между мирами? – спросил Ронд, напрягаясь.
- Да, открывают в границы двери, хоть тебе знать об этом рано, – кивнул Марс. – Ладно, я ухожу на охоту.
- Я хочу поговорить еще с Рафом, – сказал Ронд.
- Как хочешь, только квартиру не покидай, а то можешь закончить в чьем-нибудь желудке. Ты спишь на диване, – предупредил его Марс и ушел в спальню.
Марс ушел через пару минут, вооружившись разным оружием.
- Он всегда такой козел? – сухо поинтересовался Ронд, когда входная дверь захлопнулась.
- Нет, только пытается таким казаться. Он много ворчит, но на самом деле добрый и заботливый, – улыбнулся Раф.
- Верится с трудом, – вздохнул Ронд. – Скажи Роше, что со мной все хорошо, пусть не волнуется.
- Хорошо, – Раф кивнул. – Я свяжусь с вами, когда что-нибудь найду.
После разговора уснуть Ронд не смог, ему мерещилось, что по коридору за дверью кто-то бегает, царапая когтями паркет. Он вздохнул с облегчением, когда в замке щелкнул ключ и пошел встречать Марса. Звери не могли пользоваться ключами, он в этом был уверен.
- Марс? – он вышел из зала и замер: Марс был ранен, его придерживали двое. Один из них, тот, что с тонкой косичкой, наставил на него пистолет.
- Черт, забыл что ты тут. Сникерс, отпусти пистолет – приказал Марс, тот отпустил. – Натс, неси аптечку и виски.
- Что, новый житель изнанки? – усмехнулся Сникерс, помогая Марсу пройти до дивана. Натс, закрыв дверь, пошел искать аптечку.
- Не совсем. Он хочет вернуться, – тяжело дыша, отозвался Марс. Натс и Сникерс переглянулись.
- Эй, парень, вдевай нитку в иголку, – Натс вручил Ронду аптечку, а сам принялся помогать Сникерсу, раздевать Марса. Тот начал терять сознание от боли.
- Плохо дело, – заметил Сникерс, когда они осмотрели рваные раны на спине и руках своего босса. – Держать придется.
- Пацан, крови боишься? – спросил Натс, когда Ронд протянул ему иголку с вставленной ниткой.
- Нет, – не подумав, ответил Ронд.
- Хорошо, будешь шить – кивнул ему Натс. – Сникерс, придержи ему голову.
- Это еще зачем? – не понял Ронд.
- Боль немного притупить. Обезболивающего нет, а раны будут до утра гореть заживая, – объяснил Сникерс.
- Лучше б мы его к Рафу дотащили, – проворчал Натс.
- Мы бы не прошли, – покачал головой Сникерс. Натс понимающе кивнул.
- Все начинаем, – сказал Натс, сдерживая руку босса.
- Я кость вижу, – тихо сказал Ронд, когда подвинулся к пытающемуся вырваться Марсу, ближе.
- Да это не страшно, она ж не сломана – успокоил его Сникерс. Ронд кивнул и принялся зашивать. Через три часа все трое сидели на полу и отдыхали. Марс крепко спал.
- С ним все хорошо будет? Может, тут больница какая есть? – Спросил Ронд.
- Надеюсь. Нету, спасаемся своими силами, – отозвался Сникерс, допив виски. – А ты молодец не упал в обморок хоть и побледнел.
- Надеюсь, больше его штопать не придется, – честно признался Ронд. Его все еще мутило от запаха крови, вида мяса.
- Как повезет. Сегодня нам сильно досталось, сразу стая напала – вздохнул Сникерс.
- Такое чувство, что их натравили на нас. Раньше эти твари не собирались в стаи и не были такими агрессивными, – вздохнул Натс.
- Главное, чтобы они не прорвались через границу, а то задолбаемся потом их ловить – цыкнул Сникерс.
- Мы и не сможем, только если ночами – заметил Натс.
- Давай спать, я уже вырубаюсь – предложил Сникерс.
- Вы спите. Я посижу с боссом, вдруг ему хуже станет – предложил Наст. Сникерс кивнул и прошел к креслу, где и уснул.
Когда Ронд проснулся, Сникерса и Натса в квартире не было, Марс вышел из ванной в халате и прошел на балкон, закурив.
- Эй, ты как? – спросил Ронд, выйдя к нему.
- Пойдет, – отозвался Марс, он усмехнулся – Волнуешься?
- Если ты сдохнешь, я не вернусь домой – пояснил Ронд. Марс еще раз усмехнулся.
Месяц пролетел не заметно. Ронд убирался в квартире, не смог жить в подобном свинарнике. Марс иногда брал его с собой на охоту, когда твари были менее активны, заодно тренировал концентрироваться и открывать его квартиру без ключей.
- Надень, – Марс протянул амулет из клыков.
- Это зачем? – спросил Ронд, брезгливо рассматривая острые клыки.
- Раф сказал, что это поможет тебе сосредоточиться, – пожал плечами Марс и вручил ему еще ветку папоротника, – это тоже.
- Зелье тоже сварил? – скривил губы в усмешке Ронд.
- Я не советую тебе шутить. Ты должен настроиться и поверить в это, иначе ты не пройдешь, – предупредил Марс, он посмотрел на наручные часы. – Пора. Раф ждет тебя на той стороне.
- Хорошо, я начну, – набрав в грудь побольше воздуха, сказал Ронд.
- Верь в себя, – подбодрил его Марс, легко толкну в сторону якобы границы. Ронд ее не видел.
- Ты меня пугаешь. Вдруг стал таким заботливым? – усмехнулся Ронд, он обернулся и задохнулся, он не слышал, как движется зверь. Это была та самая тварь, загнавшая его сюда в ночь Хэллоуина. – Марс, сзади!
Дальнейшее было как в тумане, Марс обернулся, а зверь впился зубами, пробивая его кости и легкое. Ронд слышал, как трещали, ломаясь, кости. Как прогремел первый выстрел. Видел, как в их сторону бежал Натс, продолжая стрелять.
- Не стой, иди! – крикнул ему Марс, окровавленной рукой он воткнул в зверя кинжал.
- Но… – не уверено начал Ронд, зверь смотрел на него и сильнее сдавливал челюсти.
- Не теряй времени, если я не удержу его, он последует за тобой. Ты хочешь подвергнуть Рафа опасности? – спросил Марс. Ронд мотнул головой и шагнул в темноту леса, все еще слыша выстрелы и рычание за спиной.
Я пройду. Я должен пройти и вернуться. Давай же открывайся граница – мысленно повторял себе Ронд, закрыв глаза. Его встретил встревоженный Рафаэлло.
- Ты как? – спросил он, всматриваясь в темноту.
- Я в норме, но Марса укусила какая-то тварь, – ответил Ронд, он чуть не упал от усталости, его вовремя подхватил Раф.
- Пошли, мы не сможем ему помочь, он сильный, выживет, как всегда выживал. Я сообщу тебе завтра как он, – пообещал ему Раф и повел к своей машине, где их ждал Роше. Как только он их заметил, он бросился обнимать брата.
Наутро Рафаэлло сообщил, что Марс отсыпается после вчерашнего, Сникерс и Натс сказали, что состояние его стабильно и кости уже срослись. Ронд кивнул, доел завтра и выскочил на улицу. Он не заметил, как добрался до многоэтажки и поднялся на нужный этаж.
- Эй, Марс ты там, как ты после вчерашнего? – Ронд стучал в дверь. – Ты точно выжил?
- Марса здесь нет, – тихо сказал Раф у него за спиной, Ронд обернулся.
- Но это же его квартира. Я помню, я столько раз здесь бывал за прошедший месяц, – упрямо заверил Ронд. – Разве он не может существовать в этом мире?
- Да, эта его квартира. Но ты не сможешь его ни увидеть, ни почувствовать. Он ведь тебе рассказывал, что жители миров не пересекаются. Даже если он дома, вы не встретитесь, – терпеливо объяснил Раф. – Я могу открыть дверь, чтобы ты убедился.
- Откуда у тебя ключи? – удивился Ронд.
- Я иногда захожу прибираться. Он совсем не следит за своей квартирой, – объяснил Раф. – Если хочешь что-то обсудить, то поехали в другое место.
- Почему мы не можем поговорить внутри? Его же дома нет или есть? – не понял Ронд.
- Он дома спит. Не стоит его будить, во сне у него затягиваются раны. Марс не любит когда кто-то поднимает эту тему, - виновато пояснил Раф. Ронд нехотя отошел от двери и пошел следом за Рафаэлло. Они приехали в какую-то больницу. Раф сказал что-то приемной медсестре и их пропустили.
- И куда мы идем? – у Ронда неприятно скребло на душе.
- Увидишь. Только не вздумай, потом Марсу говорить о том, что я тебя сюда привел, – предупредил его Раф и открыл дверь палаты. Мирно пищал прибор искусственного дыхания. Лежащий в палате человек был окутан проводами, капельницы стояли с обеих сторон.
- Это… – Ронд не мог подобрать слова.
- Да, – Рафаэлло прервал его и прошел вперед. – Привет, Марс, сегодня я к тебе с гостем.
- Почему он там? – спросил Ронд, после того, как они уехали домой к Рафу.
- Тебе Марс рассказывал, как мы стали стражами? – спросил Раф.
- Нет, он только упомянул, как появляются охотники – ответил Ронд, принимая из рук Рафа кружку чая.
- Это случилось, когда мы были молодыми. Скакать между мирами могут только избранные, умеющие открывать двери между мирами. Их было мало, а границу надо было охранять на большом расстоянии. Мы не принадлежали к избранным, нас нашли, потому что мы могли видеть духов, возможно это из-за того, что на нас напала одна из тварей изнанки. Нас спасли, объяснили ситуацию, подготовили к предстоящей миссии и сказали выбирать, кто какую сторону будет охранять. Тот, кто охраняет границу тени, не может существовать здесь, он должен умереть в этом мире. Марс покончил с собой, он знал, как я люблю этот мир и решил все за нас. Его тело смогли спасти, но он впал в кому. Вот и все, – закончил рассказывать Раф, Ронд заметил, как он сжал в кулак руку.
- Но он же приходит в этот мир и его видно, почему он не может остаться тут? – спросил Ронд.
- Солнце убьет его, спалив его душу, – вздохнул Раф. – Поэтому он заходит в гости по ночам, когда на небе полнолунье.
- Но я же из избранных? Ты можешь меня научить проходить через границу миров? – спросил Ронд, Раф отрицательно покачал головой. – Почему? Ты же знаешь, как это делается.
- Пока твои родители не решат, что тебе уже можно путешествовать между мирами, я не буду тебя обучать. Ты еще неопытный и можешь потеряться в мирах или застрять на границе навсегда. Это очень опасно, – объяснил Раф.
- Но Раф, я же уже проходил через границу! – возразил Ронд.
- Нет. Без одобрения твоих родителей я не возьмусь тебя обучать. Даже не думай заняться этим самостоятельно, – пригрозил ему Раф, увидев огонь в глазах Ронда. – Или я запечатаю твою способность, и ты вообще не попадешь на другую сторону.
- Гадство, – выругался Ронд и ушел домой.
Прошло пять лет.
Марс скинул с себя тушу убитой твари и принялся осматривать свои новые раны.
- Хватит сюда таскаться, Ферреро, – не оборачиваясь, сказал он, поднимаясь на ноги.
- Мог бы и поблагодарить. Я спас твою задницу, – деловито заметил Ронд, подходя к нему, убирая за спину винтовку. Ему нравилось смотреть на Марса сверху вниз, за последние годы он вытянулся и сейчас был немного выше. Марса это злило.
- О себе я в силах позаботится сам, – огрызнулся Марс, он зло посмотрел на довольную улыбку Ронда. – Что?
- Конечно, а потом тебе опять бы пришлось что-нибудь пришивать, – заметил Ронд, подставляя плечо.
- Гавнюк. Каким был, таким и остался, – беззлобно выругался Марс, принимая его помощь. – Ладно, поехали к Рафу.
- Нет, – тут же отказался Ронд.
- Хочешь, чтобы я истек кровью? – усмехнулся Марс, ища в кармане пачку сигарет.
- Нет. Мы поедем к тебе. Я сам тебя залатаю, – ответил Ронд.
- А я это переживу? – с сомнением в голосе спросил Марс.
- Один раз пережил, переживешь и еще – раздражено бросил Ронд.
- Когда это ты меня успел зашить? – удивился Марс, найдя пачку и вытаскивая сигарету.
- В первый раз, когда ты меня в свою квартиру привел, а потом тебя к утру раненого приволокли Сникерс и Натс. Тебя ломало от боли. Они держали тебя, а мне пришлось зашивать, – нехотя признался Ронд. Он не любил об этом вспоминать, с того раза ему еще полгода снились оголившаяся кость, разорванные мышцы и противный запах крови. Ронд до сих пор удивляется, как Марс так быстро оправляется от своих ран.
- Убедил, – сдался Марс, Ронд помог ему закурить.

- У тебя много шрамов и с каждым разом их становится больше, – заметил Ронд, когда Марс разделся до пояса, предоставляя Ронду место действия.
- Это ты типа беспокоишься обо мне? – удивился Марс, отпивая из горла бутылки коньяк.
- Может быть, – ушел от ответа Ронд, он осторожно протирал выступающую кровь из открытой рваной раны. Закончив, он обработал иглу спиртом и вдел в нее нитку. – Сейчас начну, терпи.
- Если переживу сегодняшнюю ночь, накормлю тебя жареным стейком – пообещал ему Марс, отпивая еще.
- Я сам решу, в каком виде с тебя должок брать, – кивнул себе Ронд, принимаясь за рану.

- Слушай, Марс и сегодня явится? – ревниво спросил Роше, не спуская взгляда со стоящего у окна Рафа.
- Нет, сегодня о нем позаботиться Ронд, – улыбнулся Раф, убирая телефон. – Хватит ревновать. Я тебе уже устал повторять, что мы с Марсом лучшие друзья.
- Это ты так считаешь, – не отступал Роше, все еще сверля его взглядом. – И вообще лучшие друзья не целуются.
- Ты все еще бесишься из-за той фотки? – Раф откровенно веселился. – Мы проиграли пари, пришлось выполнять каприз победителя.
- Надеюсь, ты больше не споришь? – спросил Роше.
- Смотря с кем, – таинственно улыбнулся Раф, подходя к нему ближе. – Давай закроем эту тему, и займемся чем-нибудь приятным. Или ты остаток вечера будешь исходить от ревности?
- Не буду, – обиделся Роше, протягивая Рафу руки, тот довольно кивнул, позволяя себя обнять.

@темы: Слэш, Фики, Марс, Джен, Сникерс, Натс, Роше, Рафаэлло, Ронднуар

---

[АХ~]

Название: Охота
Автор фика: Торт-оборотень
Автор иллюстрации: Торт-оборотень
Персонажи: Несквик, Афтер Эйт,

спойлер

(\/) (\/) (\/)
Категория: слэш
Жанр: страшная сказка
Рейтинг: R
Размер: мини + иллюстрация
Краткое содержание: Кролики не то, чем кажутся

"Rabbits are not what they seem to be"
Welcome To Night Vale

Несквик улыбнулся, сам не понимая, почему улыбка выходит такая натянутая.
Дом выглядел совсем не так, как запомнился из детства — не такого уж прям и далекого, между прочим. В детстве все было такое яркое, а сейчас — сейчас дом можно было зарисовывать на хэллоуинскую открытку. Даже дикие тыквы были, хоть и не такие круглые и сочно-оранжевые, как положено, а пятнистые и вытянутые.
— Вот, — сказал Несквик, понимая, что Афтер ждет от него этих слов. — Дом, где я родился и жил.
Афтер с энтузиазмом оглядывался и даже, кажется, принюхивался.
— Почему ты уехал отсюда? — спросил он. — Здесь волшебно!
Несквик неуверенно потер переносицу и признался:
— Ты знаешь. Я не помню.
Афтер приподнял один угол рта.
Кстати, на фоне дома он смотрелся каким-то настолько родным, что становилось жутко.
— Неважно, — сказал Афтер. — Тут все равно волшебно.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку? — Афтер поднимает глаза от чашки с чаем, слабо, почти настороженно улыбается.
Несквик лениво приоткрывает один глаз.
— Это клевое утро еще можно спасти! — говорит Несквик. — Но капитан Сменимтему должен поторопиться.
Улыбка Афтера становится шире. Он вынимает из одного из карманов мобильный телефон, наводит на Несквика объектив и делает фото.
— Я даже не знаю, почему вспомнил вдруг, — говорит он, делает еще один снимок. Половина его лица прикрыта телефоном. Тот глаз, что виден, — серьезный. Несквик что-то бормочет и тянется к Афтеру.
...Когда это было?

Несквик открыл глаза, встал на четвереньки и сплюнул. В рот набралось порядочно болотной воды, и это, в общем, давало один, но простой урок: вырубаться надо на твердой поверхности. Утонуть посреди охоты. Ха-ха-ха!
До твердой поверхности, кстати, оставались всего пара шагов. Несквик поднялся на ноги, с усилием преодолел это расстояние и свалился снова. Перевернулся на спину. Правую руку обхватывала петля, и Несквик почти мечтательно улыбнулся.
Он все еще не потерял топор. А значит, все будет хорошо.
Глаза его снова закрылись.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку? — Афтер листает книгу пальцами в перчатках. Несквик не хочет думать о кроликах, Несквик хочет стягивать эти перчатки и может быть даже зубами.
— Не слышал, — отвечает он и получает задумчивый взгляд.
— Врешь? — слегка вопросительно говорит Афтер, и Несквик морщит нос и строит коварные планы, как бы от кроликов перейти к... да к чему угодно на самом деле.
...А это когда было?
Это вообще — было?

Несквик снова открыл глаза и от души укусил себя изнутри за щеку. Туман в голове прояснился — не то чтобы разум в одно мгновение стал кристально чистым, но по крайней мере Несквик мог сейчас сказать, куда он идет, что делает, и что ему от этого будет.
Он слабо улыбнулся.
Ему просто надо отдохнуть еще немного. Он порядочно пошарахался по лесу, повстречался с добычей и чуть сам не стал добычей при этом. Любой бы уже выдохся, а ему надо только немного полежать.
Прислушавшись и принюхавшись, Несквик решил, что добычи поблизости нет.
Глаза его снова закрылись.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку? — Афтер сидит, сцепив пальцы. Его голос тревожен.
Несквик вздыхает, подходит, прижимает его голову к себе, пробежавшись пальцами по волосам и погладив за ухом.
— Нет, — говорит он. — Я не слышал эту сказку. Но я видел самих волшебных кроликов.
Такого разговора не было точно.
Но кроликов он видел, это правда.

Несквику пять, и он прижимает ладони ко рту, чтобы не заныть от восторга в голос, смотрит на крошечные пушистые комочки. Комочки пахнут шоколадом, дергают длинными ушками, смотрят поблескивающими темными глазками.
Они копошатся прямо у его ног, он чувствует, как они упираются лапками в тряпичные кеды, чувствует прикосновение их меха.
Несквику кажется, что сегодня самый счастливый день в его жизни. Что эти зверушки — запоздавший подарок на день рождения, который был вчера.
Несквик не слышал сказку о волшебных кроликах, но не сомневается, что эти кролики — волшебные.
— Я сейчас, — шепчет Несквик. — Не уходите.
Он пробирается к себе в комнату, набирает полные руки подаренного на день рождения шоколада и со всех ног бежит обратно, боясь, что кролики исчезли. Они не исчезли. Они тут, ждут его, дергают любопытными носами. Несквик торопливо разворачивает шоколад, ломает его на маленькие кусочки, кладет на землю.
Кролики отбегают, потом возвращаются, принюхиваются и набрасываются на шоколад так, будто не пробовали ничего вкуснее. Несквик считает, это правильно. Кролики живут в лесу. Откуда в лесу шоколад.
Несквик пытается взять в руки одного крольчонка, но тот брыкается, азартно догрызая кусок шоколада. Несквик отпускает его в толпу собратьев и чувствует себя счастливым. Он сидит и смотрит, как наевшиеся кролики сбиваются в кучу и обнюхиваются, пытаясь слизать с мордочек друг друга остатки шоколада.
Несквик пропускает момент, когда...
Когда что?

Несквик потряс головой и встал, опираясь на топорище. Он встряхнулся, как пес, отбросил упавшие на глаза волосы, облизнул губы и огляделся. Увиденное его успокоило, места были незнакомые, а значит, он не бродил кругами.
Несквик оставил пару зарубок на стволе ближайшего дерева — на самом деле просто так. Он не собирался искать по ним дорогу. Он даже не думал, что будет после того, как охота закончится. Если начистоту, он не думал, что вообще-то что-то будет.
В кустах зашуршало. Несквик покрепче сжал рукоять топора. Либо он уже столько ходит по лесу, что не пахнет, как чужак, либо это добыча. Остальные звери боятся людей — но только не эти звери.
«А кто виноват?» — гаденько шепнуло в голове. Несквик мрачно улыбнулся.
В кустах зашуршало еще раз, и вдруг на дерево взбежала белка, зажав в смешно распахнутой пасти чересчур большой для нее орех.
Постояв на всякий случай еще немного, Несквик убедился, что поблизости никого больше нет, и осторожно двинулся по едва заметной звериной тропке. Шоколадом не пахло, но выбранный путь был не хуже любого другого. В конце концов, как ему казалось, эти твари буквально повсюду. Не он найдет их, так они его.
Снова зашуршали — на этот раз за спиной. Несквик остановился. Шорох не утих — продолжал приближаться, и Несквик крепче сжал рукоять топора и застыл.
Ближе.
Ближе.
Несквик вихрем развернулся, но лезвие лишь бесполезно рассекло воздух — за его спиной никого не было. А на земле лежала белая перчатка. Несквик очень осторожно нагнулся и подобрал ее, каждую секунду ожидая, что ему на спину обрушится тяжелое тело и ударом мощных задних лап перешибет хребет, но нет, вокруг царила тишина.
От перчатки сильно пахло шоколадом и чуть-чуть — мятой. Несквик убрал ее в карман, отошел с тропы и сел, привалившись спиной к дереву и положив топор на колени.
Предложение игры? Отвлекающий маневр? Предупреждение?

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку?
Несквик страдальчески мычит и утыкается Афтеру в грудь, всем собой сигнализируя, что на эту тему он говорить отказывается.
Афтер теплый, и от него пахнет мятой, этот запах поднимает настроение и лечит головную боль. У Афтера зачем-то аккуратные волосы, наверное, для контраста с буйной шевелюрой Несквика.
Несквик любит Афтера — за запах, за аккуратность, старомодность, за манеру наклонять голову и говорить:
— Пойду, выгляну, проверю, как там луна. Вернусь через пять минут, засекай.
За то, что Афтер очень серьезно вручает ему секундомер, Несквик тоже его любит. Даже несмотря на то, что на циферблате нарисован кролик в цилиндре.
Через пять минут Афтер не возвращается. Через десять тоже.
Несквик выходит на улицу и видит, что Афтера нет — есть только мятая трава, след, уводящий куда-то в даль. В воздухе стоит густой запах шоколада.
Секундомер в ладони Несквика продолжает отсчитывать время. Афтера нет уже шестнадцать минут.
Вот это — было.
Из-за этого Несквик пришел в волшебный лес, где уже живет на одного волшебного кролика меньше.

Несквик поднялся на ноги и, держа топор наизготовку, приблизился к тому месту, где нашел перчатку. Запах шоколада стал сильнее, напоминая... Несквик нахмурился.
Напоминая...
Он потряс головой. Воспоминания толпились в голове, давили изнутри на виски и на глаза. Несквик больно ткнул себя кулаком в макушку, приказывая голове думать, что это просто усталость. Надо будет — он вспомнит потом.
А сейчас он должен найти тварей и забрать у них Афтера.
Несквик огляделся. Там, где станцевала подбросившая перчатку тварь, дыбились комья вывернутой земли. Несквик невесело улыбнулся. Не игра, не маневр, не предупреждение — все было проще.
Его вызывали на дуэль с известным призом.
Несквик повертел головой, принюхиваясь, но запах шоколада царил вокруг просто-таки безусловно.

Ему пять лет, он только что накормил маленьких кроликов шоколадом, он не хотел ничего такого, он не виноват!..

И Несквик просто начал описывать вокруг этого места расширяющиеся круги, внимательно оглядываясь и прислушиваясь. И не прогадал!
В нескольких метрах от тропинки, справа, он нашел еще след.
Несквик прикинул, какими размерами и силой должно обладать существо, преодолевшее все это расстояние одним прыжком, и вцепился в топор — так утопающие хватаются за любую опору.
Но.
Он уже так далеко зашел. Он убил уже одну тварь, пусть и габаритами поменьше.
Он найдет Афтера, обнимет его, и тогда головная боль утихнет, а воспоминания уйдут туда, где положено быть нежеланным воспоминаниям.

Ему пять лет, он только что накормил маленьких кроликов шоколадом — и пропустил момент, когда появляются двое больших. Наверное, родителей копошащихся у его ног малышей.
У них круглые, абсолютно черные глаза, как будто кто-то пришил к их меху черные пуговицы. И от них распространяется запах шоколада, от которого воздух делается густым и непригодным для дыхания.
Несквик поспешно переводит взгляд на малышей под ногами: на них смотреть не так жутко.
Он ошибается.

Он ошибся тогда — но не со зла. Несквик шел от одного следа к другому. Расстояние между следами сокращалось, и вывернутые комья земли вскоре сменились просто вмятинами.
Возможно, тварь тоже устала. Или просто экономила силы.
Он вскоре увидел ее — сидящую на задних лапах, сложившую передние на животе. Ее глаза были как пришитые к меху пуговицы, от нее пахло шоколадом, а за ее спиной зиял вход в нору. Несквик передернул плечами, представляя глубину норы и количество копошащихся в ней волшебных, м-мать их, кроликов.
И поднял топор.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку?

— Ты живой. Ты в порядке, — сказал Несквик Афтеру, скорчившемуся на земляном полу.
Афтер был цел, но растрепан, и это почему-то ужасно злило. Несквик тщательно вытер залитые похожей на какао кровью руки об футболку и протянул их к Афтеру. Тот задрожал сильнее, глядя непонимающими глазами.
Осторожно приглаживая его волосы, Несквик сказал:
— Мне было пять, и они пришли из леса. Сначала маленькие, потом большие. Только большие опоздали, я уже высыпал маленьким шоколад. Откуда я знал, что они его попробуют, одуреют и начнут... — Несквик передернул плечами.

Они рвут друг друга на части молча и сосредоточенно. Они же пахнут шоколадом.
А ему пять, и он кричит так, что в висках отдается.

Пригладив Афтеру волосы, Несквик обнял его, прислонился лбом к плечу, с облегчением чувствуя прохладную ноту мяты в застоявшемся шоколадном духе.
— А пока тебя искал, встретил сначала их папу, а потом маму, — прошептал Несквик.

— В волшебном лесу живут волшебные кролики. Слышал эту сказку?

— В общем, больше не живут, — сказал Несквик.
И Афтер, чуть помедлив, обнял его в ответ.

***конец***

@темы: Слэш, Фики, Несквик, Арты, Афтер Эйт

---

[АХ~]

Название: Новый старый день
Автор: Торт-оборотень
Бета: анонимный доброжелатель
Размер:

миди

4 347 слов
Пейринги: Рафаэлло/Ронднуар, фоновый Дирол/Несквик
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Конфеты и марки принадлежат своим правообладателям
Предупреждения: кофе-шоп!ау, старая как мир идея о временной петле, ООС, очень неканонные персонажи, символичная смерть одного из них. К этим кофешопам ау не имеет никакого отношения.

Звякает колокольчик на входе в кофейню.
- …для начала соберём простенький генератор – у тебя ведь остались начальные микросхемы? – вошедший человек поправляет очки на носу и оборачивается назад. – И зашумим фон по базовому спектру, потом уже будем усложнять спектр без интегрирования дополнительных схем, а затем и со схемами.
- Все оставшиеся микросхемы – лом, я лучше спаяю новые. И программу на каскадное усиление звука тоже.
- О, новенькие, - шепчет Несквик.
Рафаэлло отрывается от чтения набившего оскомину меню и прослеживает за его взглядом – двое мужчин, высокие, статные, при костюмах. Этих посетителей он раньше не видел и, если бы его попросили их описать, Рафаэлло мог ограничиться рекламными словами «Посмотрите на своего мужчину и на них. А теперь снова на своего мужчину и на них» и так далее.
Один из них направляется к Рафаэлло.
- Как это схемы – лом? – кажется, что у его собеседника лицо аж вытягивается.
- За сроком давности. Ну, а чертежи-то остались, долго ли собрать новые. День добрый, - прохладно произносит один из прибывших. - Коретто, пожалуйста.
- Куантро, самбука, бренди или что-то другое?
- Самбука.
Рафаэлло не нравится, как этот человек на него смотрит. Слишком тяжёлый взгляд. Давящий. Заставляющий подчиняться. Рафаэлло противится этому ощущению, чем дольше на него смотрят, тем больше ему хочется сопротивляться и бунтовать. Бросать вызов. Он поправляет галстук, пытаясь унять раздражение. Тяжёлый взгляд немедленно прикипае к узлу ленты, создавая иллюзию ошейника.
Не на того напал.
Рафаэлло усмехается про себя и принимается в ответ разглядывать клиента. Резковатые, но правильные черты лица, тёмные глаза, слишком идеальные брови, длинные волосы и выражение превосходства над всей Вселенной. Типичный начальник, типичный хозяин. Доминируй, унижай, властвуй, всё такое.
Ну не на того напал.
- Прошу прощения, - откашливается Рафаэлло. – Но разве вам не говорили, что смотреть на людей слишком пристально – это невежливо?
- Мне зажмуриться? – приподнимает брови клиент.
- Было бы неплохо.
- А вас на трудовой этике не обучали, что хамить посетителям – это невежливо?
В «Руководстве работнику» целый раздел посвящён этике, да ещё и множество семинаров, которые пришлось пройти и до приёма на работу, и после – уже на повышении квалификации – постоянно расписывали в красках, что желание клиента – закон, клиента надо уважать, находить с ним общий язык и переступать через себя. До этого момента Рафаэлло прекрасно удавалось справляться со всеми предписаниями, но отчего-то в этот раз он бессилен и ведёт себя непрофессионально.
Тяжёлый взгляд снова ошейником прикипает к галстуку.
Маленькое поражение.
Хочешь проехаться по малоприятному человеку – представь его в какой-нибудь глупой или грубой ситуации. Рафаэлло не отказывает себе в этом, глядя на картинно очерченные губы, рассказывающие очередные заумные вещи. Интересно, этот человек берёт в рот? Нет, серьёзно, он позволяет спускать себе в глотку? Рафаэлло передёргивается от накатившего не слишком приятного ощущения, что-то он совсем разошёлся, перестарался как-то, надо было выбрать первую категорию – глупая ситуация. Вот, этот человек отлично будет смотреться в аляповатом костюме клоуна, с мрачной физиономией, раскрашенной яркими красками, в красном поролоновом парике и с тучей воздушных шариков. К нему подходит маленький мальчик и просит шарик.
- Но я хотел красный шарик, - расстроено говорит мальчик, получив синий.
- Жизнь – отстой, парень, - угрюмо говорит ему «клоун». – Лучше тебе узнать об этом сейчас, чем разочароваться позже.
Настроение Рафаэлло немного улучшается, стоит представить это.
Маленькая победа.
Он даже не перебарщивает специально с ликёром в кофе.
- …ну да, и кому я это всё рассказываю, - закатывает глаза малоприятный человек, оглянувшись в другую сторону – Несквик и его клиент уже вовсю очарованы друг другом. В манге в такие моменты всегда рисуют цветочки, купидончиков и пишут «ту-дум».
Рафаэлло тоже отвлекается на эту картину и поэтому слишком резко подталкивает к клиенту стакан с коретто, едва не переворачивая его, но клиент успевает вовремя подхватить ёмкость.
- Обслуживание на высоте, - холодно произносит он.
- Рад был угодить, - так же отзывается Рафаэлло. – Приходите к нам ещё.
Извините, уважаемый, прощального поцелуя не будет.
Клиент расплачивается, забирает кофе и отвлекает, наконец, своего товарища, или кем он ему приходится, от Несквика, разрумянившегося как девица. Его клиент ещё что-то говорит ему, и эта парочка посетителей покидает кофейню. Через большое окно видно, что они направляются к высотке с огромной надписью «Pear».
Через полчаса курьер из этой компании доставляет визитку.
- Во-о-от, как с людьми надо работать, - Несквик машет полученной визиткой.
- Ты это мне? – тычет в себя пальцем Рафаэлло.
- Я думал, ты пробьёшь брешь в нём.
- Ха?! – возмущается Рафаэлло. – Ты явно подглядывал только в одну сторону. Визитку-то покажи, - он заинтересованно смотрит на руку Несквика.
Логотип компании «Pear» с надкушенной грушей, такой же, как и на головном здании напротив, украшает прямоугольник плотного картона серебристого цвета, на обратной стороне значатся имена владельцев и, всё же это персональная визитка, контактный телефон одного из них. В данном случае – Дирола Кэдбери.
- Ферреро?- хмыкает Несквик, прочитав имя второго владельца. - Он тебе случайно не какой-нибудь потерянный брат?
- У нас с ним абсолютно точно не может быть кровного родства, - кривится Рафаэлло. – Я бы повесился каким-нибудь образом ещё до рождения, будь у меня такой брат. А у тебя губа определённо не дура, - оценивает Рафаэлло возможные перспективы Несквика – урвать с первого захода в ухажёры владельца компании, специализирующейся в области информационных технологий и набирающей обороты, не у каждого получилось бы.
- Посмотрим, что из этого получится, - Несквик убирает визитку в кармашек форменной рубашки.
- Так вот они какие, - тянет Рафаэлло задумчиво. – Перспективные грушевые парни, поставившие на уши общественность. Раньше вроде помощников присылали за кофе.
Закончив рассуждать, он подбирается от накативших опасений – клиент, оказавшийся ещё и не абы каким, мог донести вполне заслуженную жалобу на него начальству. Молодец, Рафаэлло, сначала делаешь, а потом думаешь, пара слов от влиятельной шишки и ты безработный, зачастую капризы элиты важнее проштрафившегося работника. Остаётся верить в то, что Ронднуар Ферреро – не тявкающая визгливая болонка.
В душе Рафаэлло очень надеется, что видел его первый и последний раз. Поэтому он глубоко разочарован, когда Ронднуар Ферреро притаскивается в кофейню на следующий день.
И с тех пор вот уже два месяца они планомерно выедают друг другу мозги. В день по чайной ложке. Ни одни сутки не обходятся без взаимных подколок. И Хэллоуин вряд ли положит конец маленькой локальной войне с двумя участниками, развязанной в тот же день, что и Вторая Мировая. Весьма символично.
- С праздником, - приветствует Рафаэлло Несквика.
- И тебе того же, чувак, - потягивается Несквик. – Тыквенный латте взорвёт нам кассу.
Мрачное небо, закрытое тучами как из фильмов с готической атмосферой, к обеду очищается, освещается солнцем и уже не так давит гнетущей и унылой атмосферой. На входе в кофейню по случаю праздника стоит маленький автомат с конфетами, где за несколько евроцентов можно приобрести кофейную карамель. Дети, не скупясь, засыпают мелочь в автомат и так же лихо выгребают леденцы.
Ронднуар сегодня один, зато с хлещущим через край самодовольством и сарказмом.
- Господин Кэдбери просил передать, что задержится, - снисходительно сообщает он Несквику.
- Спасибо, - улыбается ему Несквик.
- Понадобятся услуги курьера – обращайтесь, - иронично и шёлково произносит Ронднуар. - Двойной капучино, пожалуйста, - это уже сказано Рафаэлло.
- Ты подумал насчёт бассейна? – Несквик словно специально выбирает время, чтобы завести этот разговор.
- С тарзанкой – точно нет, - Рафаэлло за это проклинает его, Дирола, их детей, внуков и всех следующих потомков до седьмого колена, и плевать, что мужчины рожать не могут, с этих всё станется. – Мне с плаваньем-то не слишком везёт, так что куда там...
- Всплывёте быстро, если что, - вворачивает свои пять евроцентов Ронднуар.
Несквик сжимает губы, сдерживая смешок и хитро поглядывая на Рафаэлло, а тот сверлит уничтожающим взглядом Ронднуара.
- Без тарзанки я согласен, - цедит Рафаэлло в сторону Несквика.
И тут наконец-то появляется Дирол, отвлекая Несквика, благодетель, вот не иначе, Рафаэлло потом создаст какой-нибудь благотворительный фонд его имени, если Диролу благодарственный шоколад покажется слишком приземлённым.
- Вас два дня не было видно, я переживать начал, - проникновенно сообщает Рафаэлло своему клиенту, завладев его вниманием и чувствуя тяжёлый взгляд на узле галстука. – Агрессия, которую не на ком выместить, чревата всякими последствиями, господин однофамилец.
- О, не стоит волноваться, - Ронднуар протягивает деньги за кофе. – Вы оказались просто незаменимы. Я не могу лишить вас этой привилегии. Прошу прощения, что целых два дня обделял своим вниманием, господин однофамилец.
Рафаэлло подаёт пластиковый стакан с двойным капучино, украшенным коричным рисунком тыковки по случаю праздника. Только слепой бы не догадался, с кого срисована рожица тыковки. Да, назло и специально. Ронднуар выгибает бровь, разглядывая рисунок, а Рафаэлло зеркалит этот жест, глядя на него. Рот Ронднуара дёргается, очевидно, в попытке что-то сказать, но он не произносит ни слова, разворачивается и выходит из кофейни.
Дирол ещё какое-то время увлечённо шушукается с Несквиком, а потом оглядывается в поисках Ронднуара, Рафаэлло кивает ему на окно, через которое видно, что Ронднуар уже стоит на крыльце. Ветер запутывает ему в волосы маленький красно-жёлтый кленовый листок, и это неожиданно красиво. Дирол прощается со всеми и выходит на улицу, хлопает Ронднуара по плечу и начинает доказывать уже что-то ему. Ронднуар слушает его, прихлёбывая кофе, потом кивает в сторону «Pear» и слизывает пену от капучино с губ.
Рафаэлло ловит себя на том, что слишком долго пялится в окно, и поспешно отводит взгляд, начиная суетливо протирать банку с зёрнами кофе от своих отпечатков пальцев.
Весь день он старается не думать о жёлто-красном листке и кофейной пене.
Хмурое утро следующего дня не добавляет рабочего настроения, но Рафаэлло надеется, что к обеду распогодится так же, как и вчера. Он крутит регулятор громкости радиоприёмника, тот бодрым голосом ведущего сообщает, что на дворе тридцать первое октября и славный праздник Хэллоуин.
- Как это - тридцать первое октября? – Рафаэлло едва не роняет на пол кружку. - А вчера тогда какое октября было?
Он крутит регулятор диапазона волн, настраиваясь на другие радиостанции, но все как одна твердят, что сегодня тридцать первое октября. Даже сотовый телефон говорит то же самое.
Отлично. Он начал путать дни. Рафаэлло спешит на работу в надежде прояснить недопонимание с днями и числами.
- Какое сегодня число? – запыхавшись, спрашивает он Несквика. – Привет.
- Тридцать первое октября, чувак, - удивлённо отвечает Несквик. – Хэллоуин. Тыквенный латте взорвёт нам кассу. Привет.
- А вчера какое было?
- Очевидно, тридцатое октября.
- Нет, Хэллоуин был вчера, а сегодня первое ноября – День святых и День мёртвых.
- Ты плохо спал? – осторожно интересуется Несквик. – Не выспался и теперь путаешь дни?
Рафаэлло зависает, обдумывая сказанное. Может, он действительно плохо спал?
- Наверное, приснилось, - пожимает он плечами и уходит переодеваться.
Слишком уж сильно дежа-вю, преследующее его в течение дня.
Конечно же, сценарий повторяется. Конечно же, он срисовывает тыковку с Ронднуара. Конечно же, красно-жёлтый кленовый листок запутывается в волосах Ронднуара. Конечно же, Ронднуар слизывает кофейную пену.
У Рафаэлло такое ощущение, что он всё-таки видел вещий сон и сейчас переживает его наяву. Но это не может быть сном. Впрочем, он не уверен в этом, ему ещё не доводилось сталкиваться с вещими снами и их воплощением в реальности. Возможно, они действительно очень детальны. Он бы сказал, чересчур детальны. И, что самое печальное, обсудить-то случившееся не с кем. У него нет портрета Альбуса Дамблдора, с которым можно было бы вести беседу, который мог посоветовать почитать магические талмуды в надежде найти ответ, который мог сходить куда-то-там из своего портрета и вернуться с новостями. У Рафаэлло есть только Гугл, а Гугл не всемогущ. Рафаэлло не знает, что делать, и начинает верить в существование фей. Тупая шутка идиотки-феи. Кому, кроме этой бестолочи, ещё могло прийти в голову такое развлечение?
Когда на следующее утро радиоприёмник снова сообщает о том, что на дворе тридцать первое октября, Рафаэлло едва не разбивает его.
- Число сегодня какое?! – рычит он, едва ворвавшись в кофейню.
- Тридцать первое октября, чувак, - осторожно отвечает Несквик. – Хэллоуин. Тыквенный латте…
- Да вы издеваетесь, что ли?! Какой-то прикол?! Позвонили на радиостанции в передачу с розыгрышами, и они теперь… - Рафаэлло замолкает на полуслове, догадавшись.
Никто не стал бы звонить на все без исключения радиостанции с такой просьбой.
А именно все без исключения радиостанции твердили, что сегодня тридцать первое октября.
- Извини, - мгновенно остывает Рафаэлло и уходит переодеваться.
Позже он ещё раз извиняется перед Несквиком, немного смывая неприятный осадок, но в суть проблемы его не посвящает. Хотя можно попробовать. Ведь Несквик всё равно забудет об этом в символичном завтра.
Так и случается. Рафаэлло изливает душу Несквику, что пережил уже три одинаковых Хэллоуина, тот неожиданно серьёзно всё выслушивает и не предпринимает попыток вызвать санитаров, даже обещает попытаться чем-нибудь помочь, но на дальнейший Хэллоуин ничего не помнит. Это очень сильно расстраивает, и Рафаэлло больше не пытается кому-то ещё рассказать о своей загвоздке.
Он переживает множество Хэллоуинов, накручивая счётчик одной-единственной точки бифуркации. Тридцать из них он посвящает издевательствам над Ронднуаром Ферреро и во всех тридцати Рафаэлло увольняют с работы – каждый раз он перегибает палку. Он мог бы издать практическое руководство для работников компании «Pear» на тот случай, если один из шефов доведёт их до ручки, и они захотят ему за это отомстить. Потом эта игра надоедает. С каждым Хэллоуином Рафаэлло бесится всё сильнее, не в силах найти выход из проблемы. Сумасшествие маячит яркой перспективой на горизонте. Он до сих пор удивляется, как ему удаётся не сбиваться с подсчёта всех пережитых Хэллоуинов и запоминать все события и свои действия.
Что будет, если он проживёт тысячу Хэллоуинов? Хотя какая тысяча, когда Рафаэлло на третий день готов был от бешенства стены пальцами пробивать. Перестанет ли он стареть и навсегда останется в одном возрасте? Что происходит в настоящем окружающем мире, который не в петле? Если он переходит в другой день, что происходит с Рафаэлло? Он просто растворяется? Исчезает из завтра, оставаясь на месте в постоянном сегодня?
Ежедневными мозговыми штурмами Рафаэлло пытается добраться до разгадки своей задачи, но получается плохо.
Несколько раз он пробует избегать встречи с Ронднуаром.
- Он ушёл?- шепчет Рафаэлло из-под стойки. – Точно ушёл?
- Господи, какой мужчина, - смущённо кашляет разрумянившийся Несквик – ему пришлось взять на себя обслуживание чужого клиента. И да, клиент был шёлковым. Колючим и ядовитым он становился только для определённого сотрудника кофейни.
- Ушёл или нет? – Рафаэлло щиплет Несквика за лодыжку.
- Ушёл. Ба-а, я тебя совершенно не понимаю – как можно воротить нос от такого?
- Он тебя нанял цену ему набивать? – вздёргивает брови Рафаэлло. – Забирай его себе тогда. А то я не ручаюсь за себя. Уверен, он отлично делится на две части.
- Твоё показательное бешенство только делает всё хуже.
- Изыди! – рявкает Рафаэлло, и Несквик сбегает в подсобку за пачкой зерён арабики.
Впрочем, его усилия проходят впустую – они всё равно сталкиваются за пределами кофейни в ближайшем супермаркете. Все несколько раз. Это ему напоминает итог экспериментов с засыпанием в разных местах своей квартиры и началом дня всегда в кровати. Каким-то образом он всегда просыпался именно там.
Бесконечное одно и то же. Нудное постоянство.
Флиртующие напропалую Дирол и Несквик равны константе, Ронднуар Ферреро тоже всегда равен константе. Вместе с его заносчивостью и напыщенностью, с дурацким кленовым листком в волосах и пеной капучино на губах.
А ещё вот руки у него очень красивые.
Стоит Рафаэлло понять этот факт, он залипает на чужих руках в той же степени, как и Ронднуар на его галстуке. Посмотреть действительно есть на что – узкая, но не слишком, ладонь, длинные гибкие пальцы, ровно подстриженные ногти, наверняка ловкие руки, он ведь говорил, что микросхемы собирает. Рафаэлло иррационально хочется прикусить кончик его указательного пальца, обвести языком подушечку и втянуть полностью в рот. Но когда сознание говорит: «О чём, мать твою, ты думаешь?!», он едва не падает в обморок.
Следующий Хэллоуин начинается не так, как предыдущие, Рафаэлло чувствует это по бьющему в глаза солнцу. Солнце. Все прошлые дни оно появлялось только к обеду. У Рафаэлло теплится надежда, что его приключения, наконец, закончились, он стрелой несётся на кухню к радиоприёмнику, но бездушный кусок пластика и микросхем спешит рассыпать всё в пух и прах. Тридцать первое октября. Хэллоуин. Тот же самый сценарий.
Бешенство снова ядовитыми нитками прошивает сознание.
Беспомощность убивает сильнее.
Именно поэтому Рафаэлло начинает размышлять о самоубийстве.
- Если я самоубьюсь сегодня, то завтра ведь всё равно проснусь живым и тридцать первого октября? Отличный аттракцион, - говорит он зеркалу.
Десять Хэллоуинов – с пятидесятого по шестидесятый – Рафаэлло взвешивает все за и против и готов отказаться от этой идеи, но у него сдают нервы. На шестидесятый Хэллоуин Рафаэлло вскрывает себе вены, на шестьдесят первый - пробивает отвёрткой сонную артерию, а на шестьдесят второй - сжигает квартиру дотла вместе с собой.
Шестьдесят третий Хэллоуин несёт что-то вроде смирения – даже смерть отказывается забирать его. И тогда он начинает выбираться из своего эгоцентризма. Если путь к сумасшествию неизбежен, нужно попытаться запомнить мир таким, какой он ещё есть. Пусть его и портит наличие одного человека с прескверным характером.
- Как он меня бесит, - закрывает рукой глаза Рафаэлло. – Просто стоит и бесит.
- Ты себя со стороны-то видел? – удивляется Несквик. – Какая ненависть, если единственное, что отражается в это время в твоих глазах – желание облизать его с ног до головы. Прямо по костюму. Не надо на меня так уничтожающе смотреть. Серьёзно, ты выглядишь каким-то… податливым, что ли.
- Брови мне его в душу запали, - после паузы, за которую он пытается открутить хохочущему Несквику голову, говорит Рафаэлло. - Считай, что я их поклонник.
- А, ну раз брови… - многозначительно тянет Несквик и, уворачиваясь от подзатыльников, сбегает в подсобку за пачкой зёрен арабики.
Рафаэлло бросает взгляд в окно как раз в тот момент, когда Ронднуар слизывает пену с губ. Он замечает, что на протяжении всего прошедшего времени затаённо ждёт этого жеста. Его это озадачивает и на следующий день он пытается игнорировать подзуживающее желание посмотреть в окно.
Рафаэлло недооценил дуру-фею с её вывертами. К концу рабочего дня он вынужден наблюдать, как Ронднуар ест леденец на палочке, который ему презентовала на выходе маленькая девочка – ребёнок одной из сотрудниц «Pear». Видимо, чтобы не расстраивать ребёнка – Рафаэлло никогда бы не подумал, что Ронднуару есть до этого дело – он старательно прячет презрение за кривой ухмылкой и разворачивает леденец. И теперь они с Диролом восседают на капоте чьего-то из них автомобиля и опять что-то увлечённо карябают в блокноте, а кое-кто, забывшись, ещё и вытворяет с леденцом нечто совершенно неприличное.
Нет уж, дудки, больше Рафаэлло так экспериментировать не будет.
С провалом он поздравляет себя уже буквально через два дня. Не выдерживает, игнорирует представление со слизыванием пены, и вовсю пялится на поедание леденца. И ещё несколько раз так повторяет, залипая всё дольше и дольше. Чуть не попадается Несквику, но у него получается выкрутиться, и Рафаэлло делает себе пометку не ослаблять бдительность, когда снова соберётся поглазеть на зрелище погорячее.
Очередной сюрприз семьдесят четвёртого Хэллоуина – необычайное молчание Ронднуара. Рафаэлло выслушивает его заказ, словно он мог поменяться за всё это время, и ждёт привычного подкалывания, но ничего подобного нет. Вместо этого Ронднуар задумчиво и привычно пялится ему в район галстука и молчит. Открывает рот он только когда, неаккуратно открыв пачку сливок, Рафаэлло едва не обрезается ею.
- Осторожнее, - мягко говорит Ронднуар.
Рафаэлло почему-то смущает это.
И ночью ему снится первый сон за всё время Хэллоуинов. И снится ему Ронднуар. Конечно, ведь иначе быть просто не может, мало терпеть его днём, так он ещё и ночью норовит напомнить о себе. В этом сне Ронднуар не делает ничего. Просто сидит с закрытыми глазами в парке на скамейке, и ветер кружит вокруг него жёлто-красные листья. Это выглядит так… гармонично. Часть, когда он сам присоединяется к Ронднуару, Рафаэлло предпочитает не вспоминать на утро, потому что вообще не понимает её смысла.
За завтраком он продолжает худо-бедно строить теории. Если физические действия не дают результата, может, попробовать сменить эмоциональное отношение?
На семьдесят пятый Хэллоуин, зарядившись успокоительным, Рафаэлло предельно мил и вежлив с Ронднуаром Ферреро, но всё равно срисовывает с него тыковку. И тогда происходит из ряда вон выходящее событие – Ронднуар улыбается на прощание. Не снисходительно кривится, а улыбается открыто, доброжелательно и привлекательно. Под впечатлением даже Несквик, застывший с приоткрытым ртом.
Рафаэлло ещё несколько раз экспериментирует с вежливым обращением и замечает, что детали начинают меняться. Мелкие детали, незначительные, но меняются. От цвета гардероба у клиентов до заказов на кофе. И посреди всего этого новая константа – улыбка Ронднуара. Он улыбается всё так же на прощание, но каждый день. Рафаэлло чувствует, что начинает сдаваться этой улыбке и фиксироваться на ней. Раньше это был только жест слизывания пены с губ, ну ладно, иногда и леденец, теперь ещё и улыбка.
Все эти выводы его только больше озадачивают.
Утром Рафаэлло посещает кристально ясная идея забить на работу, всё равно ему ничего не будет, завтра он по-прежнему будет числиться в штате сотрудников кофейни. И почему эта гениальная мысль не пришла в его голову ещё в самом начале? Он так бездарно потратил восемьдесят пять Хэллоуинов. А ещё ему интересно, где и при каких обстоятельствах Рафаэлло встретит Ронднуара Ферреро, всё равно от него не избавиться. Рафаэлло с чистой совестью спит до полудня, а потом пускается во все тяжкие грехи в парке аттракционов.
И… здравствуй, Ронднуар Ферреро. Давно не виделись. Кажется, ты сегодня тоже прогуливаешь работу, а, может быть, у тебя и законный выходной на этот раз.
Он выглядит лишним элементом среди суматохи парка, даже несмотря на наличие подле себя подростка. Этот подросток явно приходится ему родственником – Рафаэлло видит уменьшенную в разы копию Ронднуара с короткими белокурыми волосами, но с тем же выражением «я повелитель Вселенной» на личике. Они яростно спорят и оба одинаково упрямы. Рафаэлло делает вывод, что это младший брат Ронднуара, частично припоминая рассказы Несквика о составе семьи Ферреро, которыми того снабжал Дирол.
Не добившись своего, подросток срывается с места и несётся через платформу с «чашками», ловко уворачиваясь от них, в сторону бустера, Ронднуар бежит следом, а за ними и Рафаэлло как на привязи, снедаемый любопытством. Ронднуар едва успевает перехватить брата, оттащить, уберечь от мощного столкновения с одним из звездолётов очередного аттракциона.
- Ты в своём уме?! – встряхивает он белого как полотно подростка, но в глазах его неподдельное беспокойство и страх.
- Брат, прости, - эти слова Рафаэлло скорее читает по губам, чем слышит наяву.
- Киндер, мы поговорим об этом не здесь, - Ронднуар убеждается, что младший брат не пострадал, цел и невредим, только сильно напуган, и тянет его из собравшейся толпы зевак прочь.
Вспышка фотокамеры настигает их в тот момент, когда они выясняют отношения с администрацией парка. Ронднуар прикрывает камеру ладонью и долго смотрит фотографу в глаза, отчего тот поникает в своём энтузиазме и прямо при нём удаляет все сделанные снимки. Потом Рафаэлло теряет их из виду, хотя по-прежнему следует за ними как привязанный тайком по кустам. Чего ради, спрашивается? Только ли из праздного любопытства? Он подумает об этом потом. Находятся Ронднуар и Киндер на дальней аллее парка, не слишком многолюдной в это время суток. Киндер стоит, уткнувшись брату в плечо и вцепившись клещом в него, а тот что-то тихо выговаривает ему, успокаивающе поглаживая по светлому затылку. Момент слишком личный, и Рафаэлло, наконец, прекращает своё преследование.
Такой Ронднуар непривычен, поразителен и оставляет непонятное волнующее и тянущее ощущение внутри. Рафаэлло изводится этим весь день, сетуя на себя за нелепую разнеженность. Засыпает он в разбитом состоянии перед телевизором.
Просыпается там же.
Первым делом даже не понимает, где он, а потом судорожно ищет пульт, переключает каналы, несётся на кухню к радиоприёмнику. Бесполезно. Тридцать первое октября. Хэллоуин.
Рафаэлло в недоумении – изменения произошли и весьма заметные. Что-то ведь послужило катализатором. Он отодвигает завтрак в сторону и начинает анализировать прошедший день, раскладывая его от и до, вспоминает прошлые Хэллоуины, ища общую связь. Внезапно Рафаэлло увязывает прямую пропорциональность перемены своего отношения к Ронднуару Ферреро к частоте смены событий.
Дура-фея с пафосной табличкой «СУДЬБА» благословит небеса и саму себя и обнимается с транспарантом «ХВАТИТ ПРОВАЛИВАТЬ ВСЕ ШАНСЫ!!!» с воплями «не прошло и сотни лет!».
Оказывается, Рафаэлло умудрился пропустить момент, когда абсурдное чувство настигло его, подкралось к нему, а он, не задумываясь, подставил спину, куда и получил удар. Вопреки всему Рафаэлло не злится, а смеётся над своей внеплановой болезнью. Не надо было пытаться открутить Несквику голову, всё равно ведь оказался прав.
- Или красота, или ум, да, Рафаэлло? – шутит тот как-то.
На это Рафаэлло нечего возразить, потому что заметили уже все вокруг, и только он избегал очевидного, а теперь, наконец, до него дошло. Дошло, что Ронднуар – не какой-то там простой мужлан, который таскается в кофейню каждый день, чтобы своим сарказмом вынуть из Рафаэлло всю душу, а человек, который, скорее всего, и сам не осознаёт, что их связывает взаимная симпатия как минимум. Они оба смущены и пытаются скрыть это за издёвками.
Что со всеми этими чувствами делать – Рафаэлло ещё не знает. Бороться с ними – себе дороже, он всё-таки хочет выбраться из петли времени и у него в руках ключ к прямой дороге, но всё же не может или просто боится представить, что будет, когда петля разомкнётся, ведь игнорировать уже явно не получится. Ему не хватает последнего толчка, чтобы разрешить загадки времени и дуры-феи раз и, он надеется, что навсегда.
Доходит до того, что он начинает следить за Ронднуаром уже всерьёз, и однажды видит его с высокой статной блондинкой, чем-то неуловимо напоминающей самого Ронднуара. Они медленно идут вдоль парковки, женщина что-то рассказывает ему, а он улыбается ей тепло и мягко. Рафаэлло видит эту улыбку до тех пор, пока они не скрываются в подъезде.
- А потом выяснится, что это его сестра была. А ещё тривиальнее быть не может? – психует Рафаэлло. – Нет, серьёзно, провидение, судьба, Вселенная или как там тебя – оригинальностью нельзя было отличиться?! – он топает ногой и поспешно оглядывается в поисках нежеланных свидетелей. - Здравствуй, ревность. Я тебя не ждал, - Рафаэлло тяжело вздыхает и идёт прочь со двора. – Надеюсь, ты у меня транзитом.
Он думал, что уже достаточно хорошо знает Ронднуара из-за сотни пережитых Хэллоуинов, и ему было немного неловко от этого, но оказывается, что нет, не хорошо и не всё. И Рафаэлло хочет узнать весь спектр его эмоций и состояний.
Ещё два дня он тратит на размышления – обдумывает план мести идиотке-фее и выбирает менее радикальный способ решения проблемы – вряд ли большинство посетителей кофейни одобрит публичный поцелуй представителей одного пола, а на третий, хотя по счёту это уже сто третий, Хэллоуин незаметно вкладывает между купюр сдачи аккуратный клочок бумаги со своим номером телефона. И ждёт.
К концу рабочего дня мобильный телефон жужжит сообщением, где и во сколько его ждут – Его Величество изволило понять и принять намёк благосклонно. Рафаэлло испытывает двойственные эмоции – его удивляет, с какой лёгкостью и простотой было принято предложение, и ему не терпится узнать, будет ли, в конечном итоге, завтра, а не бесконечное сегодня. В конце концов, временная петля – это не самый плохой вариант, чтобы выяснить настоящее отношение к определённому человеку. Рафаэлло не уверен, что не сошёл бы с ума моментально, окажись он, к примеру, сразу в мире, где прочно и не первый год женат на Ронднуаре, да ещё и с ворохом невесть как появившихся детей. С этим смириться было бы сложнее.
Первого ноября Рафаэлло чуть ли не рыдает от счастья и обнимается с радиоприёмником, забыв про план мести идиотке-фее. Отныне это его самый любимый день.

@темы: Слэш, Фики, Несквик, Рафаэлло, Ронднуар, Дирол